Къ исторіи топографіи Саратова.
нымъ устройствомъ для защиты здѣшней страны отъ кочевыхъ и хищныхъ ордъ Азіи. Таковыми городами, т. е. крѣпостями, были Симбирскъ. Самара, Уфа и другіе на границѣ восточной Россіи. На большомъ пространствѣ тянулся глубокій ровъ около Уфы, который я видѣлъ, и таковымъ же представлялся ровъ, опоясывавшій Саратовъ. Отъ оврага, отдѣляющаго нынѣ нагорную (сѣверную) часть города, городской валъ шелъ чрезъ площадь Горянскую. Обошедъ Вознесенскую (Архангельскую) церковь, онъ поворачивалъ чрезъ то мѣсто, гдѣ нынѣ домъ Готовицкаго[1]. и упирался въ Волгу у того мѣста, гдѣ нынѣ домъ полиціи[2] Митрофанова, прежде Стемковскаго. Положеніе города представляло фигуру, приближающуюся къ треугольнику. Остатки городскаго вала сохранялись до настоящаго столѣтія.
До 1780 года городъ держался въ надлежащемъ военномъ устройствѣ. Со времени открытія губерніи городъ получилъ управленіе внутреннихъ городовъ Россіи, а потому оставлено управленіе крѣпостное; не стало комендантовъ, замолкли чугунныя пушки, гроза не одной Азіи, но и самихъ горожанъ: ибо они очень рѣдко слышали ихъ выстрѣлы военные, и потому сильно вздрагивали при выстрѣлахъ изъ нихъ въ торжественные дни Пасхи или Богоявленія, а также при встрѣчѣ важныхъ особъ; валъ срытъ, заваленъ, затоптанъ. Причины преобразованія всѣхъ восточныхъ крѣпостей въ мирные города заключались въ политическихъ событіяхъ, относящихся къ сему краю и о которыхъ я говорилъ въ другой моей статьѣ, еще невыпущенной мною. Окрестность крѣпости Саратова представляла видъ тогда довольно пустыннаго, малолюднаго края. Отъ городскаго вала внизъ по Волгѣ весь берегъ ея на значительную широту, весь гребень покрытъ былъ густымъ высокимъ, большею частію, дубовымъ лѣсомъ. На Ильинской плошади онъ прерывался значительною открытою долиною, а потомъ начинался опять и соединялся съ лѣсомъ Увека. Протоіерей Евдокимъ Степановичъ, при пересказахъ старины своего времени, мимоходомъ объясняетъ городскую мѣстность 1774 года; онъ говоритъ, что Бошнякъ, принужденный измѣною гарнизона оставить городъ, при отступленіи своемъ къ Царицыну, — что было ночью на 7 августа, — дол-
