Самоубійство умалишенныхъ не обнимаетъ собою всѣхъ случаевъ; это только извѣстная разновидность и поэтому психопатическія состоянія, характеризующія психическое разстройство, не могутъ служить показателемъ наклонности къ самоубійству вообще. Но между душевною болѣзнью и полнымъ равновѣсіемъ интеллекта есть цѣлый рядъ промежуточныхъ ступеней: это—различнаго вида аномаліи, объединяющіяся обыкновенно подъ общимъ названіемъ неврастеніи. Мы должны теперь изслѣдовать, не играютъ ли онѣ значительной роли, при отсутствіи сумасшествія, въ генезисѣ того явленія, которое насъ интересуетъ. Этотъ вопросъ вытекаетъ изъ самого существованія самоубійства душевно-больныхъ людей. Въ самомъ дѣлѣ, если глубокаго извращенія нервной системы достаточно для того, чтобы въ полной мѣрѣ породить самоубійство, то меньшее потрясеніе должно оказать въ болѣе слабой степени вполнѣ однородное вліяніе. Неврастенія представляетъ собою родъ зачаточнаго сумасшествія и, поэтому, въ отдѣльныхъ случаяхъ она должна имѣть одинаковыя съ нимъ послѣдствія. Неврастенія имѣетъ гораздо болѣе широкое распространеніе, чѣмъ душевныя болѣзни, и число жертвъ ея неуклонно возрастаетъ; поэтому вполнѣ возможно, что общая сумма аномалій, извѣстныхъ подъ именемъ неврастеніи, является однимъ изъ факторовъ, отъ которыхъ зависитъ процентъ самоубійствъ.
Вполнѣ понятно, конечно, что неврастенія предрасполагаетъ къ самоубійству, такъ какъ неврастеники, по своему темпераменту, какъ бы предназначены къ страданію. Извѣстно, что страданіе, въ общемъ, вытекаетъ изъ чрезмѣрнаго потрясенія нервной системы; слишкомъ сильная нервная волна бываетъ чаще всего очень болѣзненной. Но это максимальное напряженіе нервной системы, за предѣломъ котораго начинается страданіе, измѣняется,
