сти религіозныхъ идей онъ разсуждаетъ подобно всѣмъ остальнымъ людямъ. Побесѣдуйте съ нимъ болѣе внимательно и вы тотчасъ же замѣтите въ немъ другія болѣзненныя идеи, параллельныя религіознымъ: вы найдете у него манію величія; онъ будетъ смотрѣть на себя, какъ на творца новой религіи, реформатора всего общества, можетъ быть, онъ будетъ считать себя предназначеннымъ и для еще болѣе высокой судьбы… Допустимъ, что, поискавъ у такого больного признаковъ маніи величія, вы бы не нашли ихъ, но тогда бы вы констатировали у него идею самоуниженія или патологическій страхъ. Поглощенный религіозными идеями больной будетъ считать себя вполнѣ потеряннымъ, обреченнымъ на погибель человѣкомъ и т. д.“. Конечно, всѣ эти болѣзненныя явленія не встрѣчаются одновременно у одного и того же человѣка, но ихъ часто можно встрѣтить вмѣстѣ, или же, если они не проявляются всѣ въ одинъ и тотъ же моментъ болѣзни, то слѣдуютъ другъ за другомъ, совпадая съ болѣе или менѣе близкими ея фазисами. Наконецъ, независимо отъ этихъ проявленій частнаго характера, у мнимыхъ мономановъ наблюдается особое общее состояніе всей психической жизни, составляющее основаніе болѣзни, а всѣ безумныя идеи являются только его наружнымъ и временнымъ выраженіемъ; состояніе это заключается въ чрезмѣрной возбужденности или въ крайнемъ упадкѣ духа, или же въ общемъ извращеніи. Въ такихъ случаяхъ, главнымъ образомъ, наблюдается нарушеніе равновѣсія и координаціи мыслей, такъ-же какъ и движеній. Больной разсуждаетъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ въ цѣпи его мыслей бываютъ пробѣлы; онъ ведетъ себя, не дѣлая абсурдныхъ выходокъ, но въ поведеніи его нѣтъ послѣдовательности. Итакъ, будетъ не вполнѣ правильнымъ сказать, что это—человѣкъ частично сумасшедшій, потому что, какъ только безуміе проникаетъ въ сознаніе человѣка, то овладѣваетъ имъ цѣликомъ.
Помимо того, основаніе, на которомъ покоится вышеуказанная гипотеза мономаніи, находится въ полномъ про-
