только считали доказанной различными клиническими наблюденіями, но даже находили для нея подтвержденіе въ данныхъ психологіи. Въ то время утверждалось, что человѣческій умъ состоитъ изъ различныхъ свойствъ и разрозненныхъ силъ, которыя дѣйствуютъ по большей части вмѣстѣ, но способны дѣйствовать и порознь; поэтому вполнѣ естественно, что онѣ могутъ каждая въ отдѣльности быть захвачены болѣзнью. Если человѣкъ можетъ проявлять разумъ отдѣльно отъ воли и чувствительность отдѣльно отъ разума, то почему же не могутъ тогда существовать болѣзни разума или воли безъ того, чтобы была задѣта чувствительность и vice versa? Примѣняя тотъ же принципъ по отношенію къ болѣе спеціальнымъ формамъ этихъ душевныхъ способностей, можно придти къ заключенію, что можетъ быть поражена исключительно только одна какая-нибудь склонность точно такъ же, какъ и отдѣльная идея, или отдѣльный актъ.
Въ данный моментъ это мнѣніе всюду отвергнуто. Безъ сомнѣнія, нельзя доказать прямо путемъ наблюденія отсутствіе мономаній; но вполнѣ установлено, что нельзя привести ни одного безспорнаго случая ихъ. Никогда клиническому опыту не удавалось доказать болѣзненной склонности разума въ состояніи полной изоляціи; всякій разъ, какъ какая-нибудь одна способность души затронута болѣзнью, другія поражены одновременно съ нею, и если сторонники мономаніи не замѣтили существованія этой общей болѣзненности, то это обстоятельство свидѣтельствуетъ только о неправильности ихъ наблюденія. „Возьмемъ, напримѣръ“, говоритъ Falret[1] „сумасшедшаго, занятаго религіозными идеями, котораго отнесли бы, конечно, къ разряду религіозныхъ мономановъ. Онъ считаетъ себя вдохновленнымъ свыше, посланнымъ Богомъ на землю, несущимъ новое религіозное откровеніе. Это совершенно безумная мысль, скажете вы, но внѣ обла-
- ↑ Maladies mentales, стр. 437.
