Съ другой стороны, говорятъ, что, если допустить существованіе особой болѣзни, называемой мономаніей, то въ нее легко можно включить и самоубійство; все характерное для этого вида душевныхъ болѣзней, согласно данному нами опредѣленію, заключается въ томъ, что онѣ не вносятъ существеннаго разстройства въ интеллектъ человѣка. Основаніе умственной жизни одно и то же и у мономана, и у человѣка душевно здороваго; только у перваго опредѣленное психическое состояніе, какъ патологическое, очень рельефно отдѣляется отъ этого основного фона. Мономанія—это просто преувеличенная страсть среди ряда различныхъ склонностей, ложная идея въ рядѣ представленій, но идея такой силы, что она овладѣваетъ умомъ человѣка и всецѣло порабощаетъ его. Напримѣръ, чувство честолюбія изъ нормальнаго становится болѣзненнымъ и превращается въ манію величія, разъ оно принимаетъ такіе размѣры, что всѣ остальныя мозговыя функціи какъ бы парализуются имъ. Достаточно одного рѣзкаго движенія чувства для того, чтобы умственное равновѣсіе поколебалось и мономанія проявила себя. Итакъ, можно думать, что самоубійство совершается подъ вліяніемъ какой-нибудь ненормальной страсти, причемъ она либо разрѣшается однимъ ударомъ, либо, наоборотъ, идея самоубійства назрѣваетъ постепенно. Можно даже утверждать, и это будетъ повидимому убѣдительно, что всегда необходима какая-нибудь сила подобнаго рода, чтобы нейтрализировать основной инстинктъ самосохраненія. Съ другой стороны, множество самоубійцъ, внѣ того особаго акта, которымъ они прерываютъ теченіе своей жизни, ничѣмъ не отличаются отъ другихъ людей; слѣдовательно, нѣтъ никакого повода для того, чтобы приписывать имъ общее безуміе. Намъ понятно теперь, почему подъ этикетомъ мономаніи самоубійство нашло себѣ мѣсто въ рядахъ сумасшествія.
Но существуетъ-ли мономанія? Долгое время существованіе ея не подвергалось сомнѣнію; психіатры единодушно принимали теорію „частичнаго сумасшествія“. Ее не
