каждаго разряда соучастниковъ въ дѣлѣ. Занимая по отношенію къ своимъ членамъ высшее положеніе, она имѣетъ весь нужный авторитетъ, чтобъ требовать отъ нихъ необходимыхъ жертвъ и уступокъ и подчиненія извѣстнымъ правиламъ. Препятствуя сильнымъ пользоваться своей силой дальше извѣстныхъ предѣловъ, мѣшая слабымъ выставлять чрезмѣрныя требованія, напоминая тѣмъ и другимъ объ ихъ взаимныхъ обязанностяхъ и объ общемъ интересѣ, регулируя въ извѣстныхъ случаяхъ производство, чтобъ не дать ему выродиться въ болѣзненную, лихорадочную форму активности, она будетъ умѣрять однѣ страсти другими и, вводя ихъ въ границы, дастъ возможность установить миръ. Такимъ образомъ водворится моральная дисциплина новаго типа, безъ которой всѣ открытія науки и весь прогрессъ благосостоянія могутъ порождать только недовольныхъ.
Мы не видимъ, въ какой другой средѣ могъ бы выработаться и какимъ другимъ органомъ могъ бы примѣняться этотъ законъ справедливости, столь насущно необходимый. Религія, которая нѣкогда отчасти исполняла эту роль, не могла бы теперь съ нею справиться. Если-бы ей пришлось регламентировать экономическую жизнь, она могла бы руководствоваться лишь однимъ принципомъ—презрѣніемъ къ богатству. Когда она увѣщеваетъ вѣрующихъ довольствоваться своей судьбой, то дѣлаетъ это въ силу убѣжденія, что условія нашего земного существованія не имѣютъ вліянія на наше спасеніе. Когда она учитъ, что нашъ долгъ—покорно подчиняться судьбѣ, какую намъ создали обстоятельства, то дѣлаетъ это затѣмъ, чтобы привязать насъ всѣмъ существомъ къ цѣлямъ, болѣе достойнымъ нашихъ усилій, и по той же причинѣ она вообще проповѣдуетъ умѣренность въ желаніяхъ. Но эта пассивная покорность несовмѣстима съ тѣмъ мѣстомъ, какое мірскіе интересы заняли нынѣ въ коллективной жизни. Дисциплина, въ которой они нуждаются, должна имѣть цѣлью не отодвигать ихъ на задній планъ и сокращать елико возможно, а дать имъ организацію, которая бы соотвѣтствовала ихъ
