и властью, представляющей общіе интересы, будутъ тогда непрерывны, то общество будетъ напоминать о себѣ индивидамъ не изрѣдка только и не въ смутной формѣ,—мы будемъ чувствовать его присутствіе на всемъ протяженіи обыденной жизни. Уничтоживъ то, что было, и не поставивъ на мѣсто разрушеннаго ничего новаго, замѣнили только корпоративный эгоизмъ эгоизмомъ индивидуальнымъ, который имѣетъ еще болѣе разлагающее вліяніе. Вотъ почему изъ всего того, что было разрушено въ ту эпоху, надо жалѣть только объ этомъ одномъ. Разрушивъ единственныя группы, которыя могли прочно связывать между собою индивидуальныя воли, мы собственными руками разбили лучшее орудіе нашего моральнаго возрожденія.
Указанный путь ведетъ къ побѣдѣ не надъ однимъ только эгоистическимъ самоубійствомъ. Близко-родственное съ нимъ аномичное самоубійство поддается тому же леченію. Аномія является результатомъ такого положенія, когда въ извѣстныхъ пунктахъ общества нѣтъ коллективныхъ силъ, т. е. организованныхъ группъ, которыя бы направляли общественную жизнь. Она, слѣдовательно, отчасти вытекаетъ изъ того же состоянія распада, въ которомъ беретъ начало и эгоистическое теченіе. Но эта же самая причина производитъ различныя слѣдствія въ зависимости отъ точки ея приложенія, т. е. въ зависимости отъ того, дѣйствуетъ ли она на активныя и практическія функціи или же на работу представленій. Она распаляетъ, обостряетъ первыя, она приводитъ вторую къ замѣшательству, къ растерянности. Поэтому въ обоихъ случаяхъ нужно одно и то же леченіе. Мы видѣли, что главная роль корпораціи въ будущемъ, какъ и въ прошломъ, сводится къ тому, чтобы регулировать соціальныя функціи, главнымъ образомъ экономическія функціи, т. е.—къ тому, чтобы вывести ихъ изъ неорганизованнаго состоянія, въ которомъ онѣ теперь находятся. Всякій разъ, когда жадность отдѣльныхъ лицъ начнетъ переходить извѣстныя границы, корпораціи надлежитъ установить, сколько приходится по справедливости на долю
