жатся безвозвратно и мы не возвратимся къ маленькимъ соціальнымъ группамъ былыхъ временъ[1], т. е. если только человѣчество не возвратится къ своему отправному пункту, религіи больше не въ силахъ будутъ оказывать очень обширнаго или очень глубокаго вліянія на умы. Это не значитъ, что не будутъ основывать новыхъ религій. Но единственно жизненными будутъ тѣ, которыя отведутъ свободному изслѣдованію и индивидуальной иниціативѣ еще больше мѣста, чѣмъ даже самыя либеральныя протестантскія секты. И именно поэтому онѣ не будутъ оказывать на своихъ членовъ того сильнаго давленія, какое необходимо, чтобъ поставить преграду самоубійству.
Если многіе писатели видѣли въ возстановленіи религіи единственное лекарство противъ зла, то это объясняется тѣмъ, что они ошибались на счетъ источниковъ ея власти. Они сводятъ почти всю религію къ извѣстному числу высокихъ мыслей и благородныхъ правилъ, съ которыми, въ концѣ-концовъ, могъ бы примириться и раціонализмъ, и думаютъ, что достаточно было бы укрѣпить ихъ въ сердцѣ и умѣ людей, чтобъ предупредить ихъ моральное паденіе. Но они ошибаются какъ относительно того, что составляетъ сущность религіи, такъ—и въ особенности—относительно причинъ иммунитета, который религія иногда давала противъ самоубійства. Она достигала этого не тѣмъ, что поддерживала въ человѣкѣ какое-то смутное чувство чего-то таинственнаго и непостижимаго, но тѣмъ, что подвергала его поведеніе и мысль суровой дисциплинѣ во всѣхъ мелочахъ. Когда же она является
- ↑ Мы бы хотѣли, чтобъ насъ вѣрно поняли. Конечно, наступитъ день, когда современныя общества вымрутъ, когда они, слѣдовательно, распадутся на болѣе мелкія группы. Но если судить о будущемъ по прошлому, это состояніе будетъ лишь временнымъ, эти частичныя группы явятся матеріаломъ для новыхъ обществъ, гораздо болѣе обширныхъ, чѣмъ нынѣшнія. Можно также предвидѣть, что эти частичныя группы будутъ гораздо обширнѣе тѣхъ, изъ объединенія которыхъ составились нынѣшнія общества.
