для достиженія цѣли, которая лежитъ выше его, онъ пойметъ также, что онъ имѣетъ извѣстное значеніе. Жизнь снова пріобрѣтетъ смыслъ въ его глазахъ, потому что она вновь найдетъ свою естественную цѣль и свое естественное направленіе. Но какія группы всего болѣе способны непрерывно толкать человѣка къ этому спасительному чувству солидарности?
Не политическое общество. Особенно въ настоящее время, въ нашихъ огромныхъ новѣйшихъ государствахъ оно слишкомъ далеко стоитъ отъ личности, чтобъ съ достаточной послѣдовательностью серьезно вліять на нее. Какова бы ни была связь между нашей повседневной работой и совокупностью общественной жизни, она слишкомъ косвеннаго свойства, чтобъ ощущаться нами непрерывно и отчетливо. Лишь въ тѣхъ случаяхъ, когда затронуты крупные интересы, мы живо чувствуемъ свою зависимость отъ политическаго коллектива. Конечно, у тѣхъ, которые составляютъ моральный цвѣтъ населенія, рѣдко бываетъ, чтобъ совершенно отсутствовала идея отечества, но въ обычное время она остается въ полумракѣ, въ состояніи смутнаго представленія, а бываетъ, что она и совсѣмъ затмевается. Нужны исключительныя обстоятельства, какой-нибудь крупный политическій или соціальный кризисъ, чтобъ она выступила на первый планъ, овладѣла умами и стала направляющимъ двигателемъ поведенія. Но не такое, рѣдко проявляющееся воздѣйствіе можетъ сыграть роль постояннаго тормаза для склонности къ самоубійству. Необходимо, чтобъ не изрѣдка только, но въ каждый моментъ своей жизни индивидъ сознавалъ, что его дѣятельность имѣетъ цѣль. Чтобъ его существованіе не казалось ему пустымъ, онъ постоянно долженъ видѣть, что жизнь его служитъ цѣли, которая непосредственно его касается. Но это возможно лишь въ томъ случаѣ, когда болѣе простая и менѣе обширная соціальная среда тѣснѣе окружаетъ его и предлагаетъ болѣе близкую цѣль его дѣятельности.
Религіозное общество также непригодно для этой
