но насколько же оно слабѣе, чѣмъ по отношенію къ другимъ преступленіямъ! Въ это же время квалифицированное воровство понижается на половину: 4.599 въ 1870 г. вмѣсто 8.676 въ 1869 г. Въ этихъ цифрахъ смѣшаны вдобавокъ умышленныя и предумышленныя убійства; но эти преступленія не имѣютъ одинакового значенія, и мы знаемъ, что во Франціи только число первыхъ увеличилось во время войны. Если, такимъ образомъ, общее увеличеніе убійствъ всѣхъ разрядовъ не очень значительно, то можно думать, что умышленныя убійства, отдѣленныя отъ предумышленныхъ, обнаружили бы болѣе рѣзкое увеличеніе. Кромѣ того, если бы можно было возстановить всѣ случаи, которые несомнѣнно упущены въ вышеуказанныхъ двухъ случаяхъ, то это кажущееся пониженіе было бы сведено на нѣтъ. Наконецъ, крайне знаменательно, что число неумышленныхъ убійствъ замѣтно подымается за это время,—съ 268 въ 1869 г. до 303 въ 1870 г. и до 310 въ 1871 г.[1] Не доказываетъ ли это, что во время войны менѣе считаются съ человѣческой жизнью, чѣмъ въ мирное время.
Политическіе кризисы оказываютъ то же дѣйствіе. Въ то время, какъ во Франціи съ 1840 по 1846 г. кривая умышленныхъ убійствъ остается на одной высотѣ, въ 1848 г. она круто подымается, достигая своего максимума (240) въ 1849 г.[2] То же явленіе имѣло мѣсто и ранѣе, въ первые годы царствованія Луи-Филиппа. Борьба между политическими партіями достигала въ то время крайняго ожесточенія. И именно тогда число умышленныхъ убійствъ достигло максимума за все столѣтіе. Съ 204 въ 1830 г. оно поднялось до 264 въ 1831 г.,—цифры, потомъ ни разу не превзойденной; въ 1832 г. оно еще достигаетъ 253 и 257 въ 1833 г. Въ 1834 г. замѣчается рѣзкое паденіе, которое затѣмъ все ускоряется; къ 1838 г. остается всего 145 случаевъ, т. е.
