какъ по отношенію къ самоубійствамъ замѣчается обратное. Позднѣе Despine вычислилъ, что въ 14 департаментахъ, гдѣ кровавыя преступленія случаются чаще всего, на милліонъ жителей приходится всего 30 самоубійствъ, тогда какъ это число возрастаетъ до 82 въ 14 другихъ департаментахъ, гдѣ тѣ же преступленія гораздо рѣже. Тотъ же авторъ прибавляетъ, что въ департаментѣ Сены на 100 приговоровъ насчитывается только 17 преступленій противъ личности, а средняя самоубійствъ достигаетъ 427 на милліонъ, тогда какъ на Корсикѣ процентъ первыхъ достигаетъ 83, а вторыхъ — случается всего лишь 18 на милліонъ жителей.
Тѣмъ не менѣе, эти заключенія оставались одиночными, пока ими не воспользовалась итальянская криминологическая школа. Ферри и Морселли, въ особенности, положили ихъ въ основу цѣлой теоріи.
По нимъ, антагонизмъ между самоубійствомъ и убійствомъ является абсолютно всеобщимъ закономъ. Идетъ ли рѣчь объ ихъ географическомъ распространеніи, или объ ихъ эволюціи во времени, повсюду замѣчается, что они находятся въ обратномъ отношеніи другъ къ другу. Допуская наличность этого антагонизма, его можно объяснять двоякимъ образомъ. Или же убійство и самоубійство являются двумя теченіями, настолько противоположными другъ къ другу, что одно завоевываетъ себѣ почву лишь за счетъ другого; или же они представляютъ собою два разныхъ русла одного и того же потока, питаемыхъ однимъ и тѣмъ же источникомъ, такъ что ни одно русло не можетъ наполниться, не истощая настолько же другого. Изъ этихъ двухъ возможныхъ объясненій, итальянскіе криминологи приняли второе. Они видятъ въ самоубійствѣ и убійствѣ проявленія одного и того же состоянія, слѣдствія одной и той же причины, которая выражается то въ одной, то въ другой, не будучи въ состояніи одновременно осуществиться и въ той, и въ другой.
Къ принятію подобнаго толкованія ихъ побудило то, что, по ихъ мнѣнію, обратная зависимость, наблюдающаяся
