вопросѣ во имя какой-нибудь системы возстать противъ моральнаго сознанія всего человѣчества, нужно было-бы обладать особымъ довѣріемъ къ могуществу своей логики; или, если онъ, считая это отрицательное отношеніе обоснованнымъ для прошлаго, требуетъ его отмѣны лишь для настоящаго времени, онъ долженъ былъ-бы раньше всего доказать, что въ новѣйшія времена произошло какое-то глубокое измѣненіе въ основныхъ условіяхъ коллективной жизни.
Но изъ изложеннаго выше вытекаетъ еще одинъ болѣе знаменательный выводъ, исключающій мысль о возможности подобнаго доказательства. Если оставить въ сторонѣ различіе въ деталяхъ репрессивныхъ мѣръ, принимавшихся разными народами, то можно увидѣть, что регламентація самоубійства прошла черезъ двѣ главныя фазы. Въ первой—личности запрещено кончать съ собой самовольно, но государство можетъ выдать на это свое разрѣшеніе. Дѣяніе становится безнравственнымъ лишь въ томъ случаѣ, когда его совершаютъ отдѣльныя лица на свой страхъ безъ участія органовъ коллективной жизни. При извѣстныхъ обстоятельствахъ общество какъ бы уступаетъ и соглашается разрѣшить то, что принципіально оно осуждаетъ. Во второмъ періодѣ—осужденіе носитъ абсолютный характеръ и не допускаетъ никакихъ исключеній. Возможность распоряженія человѣческой жизнью, за исключеніемъ смерти, какъ возмездія за преступленіе[1], отнимается уже не только у заинтересованнаго субъекта, но даже и у общества. Этого права отнынѣ лишены и коллективная, и индивидуальная воля. Самоубійство разсматривается, какъ безнравственное дѣяніе по самой своей сущности, само по себѣ, внѣ зависимости отъ того, кто является его участникомъ. Такимъ образомъ по мѣрѣ развитія прогресса, отрицательное отношеніе не только не исчезаетъ, но дѣлается все болѣе радикальнымъ. Если же въ настоящее время общественное сознаніе, пови-
- ↑ Но даже и это право начинаетъ встрѣчать несочувствіе въ обществѣ.
