виды, жизнь которыхъ особенно тяжела, не принадлежатъ къ числу людей, убивающихъ себя наиболѣе часто. Скорѣе, наоборотъ, избытокъ удобствъ жизни вооружаетъ человѣка противъ себя самого. Тѣ классы общества легче разстаются съ жизнью, которымъ свободнѣе и легче живется, и въ тѣ эпохи, когда свободы этой всего больше; если и случается въ дѣйствительности, что личное состояніе самоубійцы является основной причиной принятаго имъ рѣшенія, то это бываетъ чрезвычайно рѣдко и, слѣдовательно, не можетъ служить объясненіемъ соціальнаго процента самоубійствъ.
И даже тѣ изслѣдователи, которые приписываютъ наибольшее вліяніе индивидуальнымъ условіямъ, ищутъ ихъ не столько во внѣшнихъ случайностяхъ, сколько во внутренней природѣ субъекта, т. е. въ біологической его конструкціи и той физической среды, отъ которой она зависитъ. Самоубійство изображаютъ поэтому, какъ продуктъ извѣстнаго темперамента, какъ эпизодъ неврастеніи, подчиненный дѣйствію тѣхъ же факторовъ, какъ и она. Но мы не нашли никакого непосредственнаго и правильнаго соотношенія между неврастеніей и соціальнымъ процентомъ самоубійствъ. Случается, что эти два явленія измѣняются въ обратномъ смыслѣ и что одно достигаетъ минимума тамъ, гдѣ другое находится въ апогеѣ. Мы не нашли также никакихъ опредѣленныхъ соотношеній между движеніемъ самоубійствъ и состояніемъ физической среды, которая, какъ говорятъ, оказываетъ на нервную систему особенно сильное вліяніе, какъ, напримѣръ, раса, климатъ, температура. И если даже признать, что при извѣстныхъ условіяхъ невропатъ проявляетъ нѣкоторое предрасположеніе къ самоубійству, то это еще не значитъ, что ему предназначено судьбой лишать себя жизни; и воздѣйствіе космическихъ факторовъ не въ состояніи сообщить вполнѣ точное и опредѣленное направленіе этимъ чрезвычайно общимъ наклонностямъ его природы.
Совершенно другіе результаты мы получили, когда, оставивъ въ сторонѣ самого индивида, стали искать въ природѣ самихъ обществъ причины того предрасположенія
