должна насъ обезкураживать: это аргументъ въ пользу того, чтобы употребить новыя усилія, а не въ пользу того, чтобы отказаться отъ усилій. Наука, только еще вчера зародившаяся, имѣетъ право ошибаться и идти ощупью, если только она сама сознаетъ свои ошибки и колебанія и тѣмъ самымъ предохраняетъ себя отъ возможности ихъ повторенія. Соціологія не должна отказываться ни отъ одной изъ своихъ высокихъ задачъ, но если она хочетъ оправдать возлагающіяся на нее надежды, то она должна стремиться къ тому, чтобы стать чѣмъ-либо инымъ, а не только своеобразной разновидностью философской литературы.
Вмѣсто того, чтобы предаваться метафизическимъ размышленіямъ по поводу соціальныхъ явленій, соціологъ долженъ взять объектомъ своихъ изысканій ясно очерченныя группы фактовъ, на которыя можно было бы указать, что называется, пальцемъ, у которыхъ можно было бы точно отмѣтить начало и конецъ—и пусть онъ вступитъ на эту почву съ полной рѣшительностью. Пусть онъ старательно разсмотритъ всѣ вспомогательныя дисциплины: исторію, этнографію, статистику, безъ помощи которыхъ соціологія совершенно безсильна. Если при такомъ методѣ работы можно чего-либо опасаться, такъ это только того, что, при всей добросовѣстности соціолога, данныя, добытыя соціологомъ, не будутъ исчерпывать изученнаго имъ матеріала, такъ какъ самъ матеріалъ настолько богатъ и разнообразенъ, что хранитъ въ себѣ неистощимую возможность самаго неожиданнаго, самаго нечаяннаго стеченія обстоятельствъ. Но не надо, конечно, придавать этому преувеличеннаго значенія. Разъ соціологъ пойдетъ указаннымъ нами путемъ, то даже въ томъ случаѣ, если фактическій инвентарь его будетъ не полонъ, а формулы слишкомъ узки, работа его будетъ безспорно полезна—и будущее поколѣніе продолжитъ ее, потому что каждая концепція, имѣющая какое-нибудь объективное основаніе, не связана неразрывно съ личностью автора; въ ней есть нѣчто безличное, благодаря чему она переходитъ къ другимъ людямъ и воспри-
