тогда возстаетъ противъ общественнаго мнѣнія, когда оно уже не имѣетъ прежней силы, т. е. не является уже въ полной мѣрѣ общественнымъ. Если требованія критики не носятъ характера только временнаго и преходящаго кризиса, а принимаютъ хроническую форму, если индивидуальное сознаніе настойчиво и неуклонно настаиваетъ на своей автономіи, то это значитъ, что новыя мысли не успѣли еще кристаллизоваться, что мысль еще мечется по всѣмъ направленіямъ и не въ состояніи заступить мѣсто стараго убѣжденія. Если бы образовалась новая система вѣрованій, которая представилась бы всѣмъ настолько же неоспоримой, какъ и предыдущая, то никто бы и не подумалъ ее оспаривать. Самое обсужденіе такихъ вѣрованій кажется чѣмъ-то недозволеннымъ, потому что идеи, раздѣляемыя всѣмъ обществомъ, пріобрѣтаютъ авторитетъ, дѣлающій ихъ неприкосновенною святынею и ставящій ихъ выше всякой возможности спора и необходимости доказательства. Для того, чтобы убѣжденія сдѣлались болѣе терпимыми, надо, чтобы они стали менѣе полными и общими и чтобы назрѣвшія уже противорѣчія поколебали ихъ силу.
Поэтому, если можно утверждать, что провозглашенная свобода мысли умножаетъ ереси, то надо прибавить, что сама она порождается ересями, что она можетъ стать желанной и получить фактическое осуществленіе, лишь какъ принципъ, позволяющій скрытымъ или полуявнымъ ересямъ развиться вполнѣ свободно. Слѣдовательно, если протестантизмъ удѣляетъ больше мѣста индивидуальной мысли, нежели католичество, значитъ, онъ бѣднѣе вѣрованіями и меньше зависитъ отъ установившихся обычаевъ. Религіозное общество не можетъ существовать безъ коллективнаго credo и оно тѣмъ болѣе едино и тѣмъ болѣе сильно, чѣмъ болѣе распространено это credo. Оно не соединяетъ людей путемъ обмѣна взаимныхъ услугъ,—этой временной связи, которая мирится съ различіями и даже предполагаетъ послѣднія, но не въ состояніи ихъ прими-
