на число самоубійствъ должна имѣть своею причиной какое-нибудь изъ болѣе общихъ свойствъ, отличающихъ ихъ другъ отъ друга.
Единственнымъ существеннымъ различіемъ между католицизмомъ и протестантизмомъ является тотъ фактъ, что второй въ гораздо большей степени допускаетъ свободу изслѣдованія, чѣмъ первый. Уже однимъ тѣмъ, что протестантизмъ представляетъ собою идеалистическую религію, онъ даетъ гораздо больше мѣста для мысли и размышленія, чѣмъ греко-латинскій политеизмъ или монотеизмъ евреевъ. Онъ не довольствуется машинальными обрядами, но хочетъ управлять сознаніемъ людей. Онъ обращается къ человѣческому сознанію и даже въ тотъ моментъ, когда призываетъ разумъ къ слѣпому подчиненію, самъ говоритъ на языкѣ разума. Съ другой стороны, не подлежитъ сомнѣнію, что католикъ принимаетъ свою вѣру въ готовомъ видѣ, безъ всякаго критическаго слѣдованія. Онъ не можетъ подвергать ее даже исторической провѣркѣ, такъ какъ ему запрещено пользоваться оригиналами тѣхъ текстовъ, на которые она опирается. Для того, чтобы религіозное преданіе осталось неприкосновеннымъ, съ поразительнымъ искусствомъ построена цѣлая организованная іерархія авторитетовъ. Все, что является новизною, внушаетъ ужасъ правовѣрной католической мысли.
Протестантъ въ большей стапени является творцомъ своей вѣры; библія находится въ его рукахъ, и ему не запрещено толковать ее въ любомъ направленіи. Даже самая структура протестантскаго культа обнаруживаетъ его религіозный индивидуализмъ. Нигдѣ, кромѣ Англіи, не существуетъ іерархической организаціи протестантскаго духовенства; священникъ такъ же, какъ и каждый вѣрующій, подчиненъ только самому себѣ и своей совѣсти; онъ представляетъ собою только болѣе освѣдомленнаго руководителя, чѣмъ всѣ обыкновенные вѣрующіе, но не облеченъ никакимъ спеціальнымъ авторитетомъ въ сферѣ толкованія
