явленія, къ этимъ наиболѣе близкимъ причинамъ, съ тѣмъ, чтобы затѣмъ въ случаѣ надобности перейти къ ряду другихъ.
Но, какъ уже очень давно замѣтилъ Вагнеръ, то, что называется статистикой мотивовъ самоубійствъ, есть, на самомъ дѣлѣ, не что иное, какъ статистика тѣхъ мнѣній, которыя составляютъ себѣ по поводу этихъ мотивовъ чины, зачастую низшіе чины полиціи, обязанные собирать соотвѣтственныя свѣдѣнія.
Къ несчастію, извѣстно, что оффиціальныя свѣдѣнія бываютъ очень часто извращенными и неполными даже тогда, когда касаются только матерьяльныхъ и очевидныхъ сторонъ факта, доступныхъ всякому добросовѣстному наблюдателю и не нуждающихся ни въ какой оцѣнкѣ. Тѣмъ большее сомнѣніе должны вызывать эти свѣдѣнія, когда своею задачей они имѣютъ не простую регистрацію происшествій, а пониманіе и объясненіе ихъ. Опредѣленіе причины какого-нибудь явленія всегда является очень трудной проблемой; даже ученому нуженъ цѣлый рядъ наблюденій и экспериментовъ для того, чтобы разрѣшить хотя бы одинъ изъ вопросовъ подобнаго рода. Къ тому же, проявленія человѣческой воли принадлежатъ къ числу самыхъ сложныхъ явленій. Легко понять, какъ мало цѣнности могутъ имѣть для насъ эти, зачастую импровизированныя мнѣнія полиціи, составляющіяся на основаніи поспѣшно собранныхъ справокъ и въ то же самое время претендующія на указаніе опредѣленной причины каждаго частнаго случая. Какъ только оказывается, что въ прошломъ самоубійцы можно найти факты, которые, по господствующему убѣжденію, способны привести человѣка къ полному отчаянію, всякія дальнѣйшія поиски причинъ прекращаются, и смотря по тому, какія обстоятельства установлены,—т. е. претерпѣлъ-ли человѣкъ денежныя потери, или семейное горе, или имѣлъ наклонность къ спиртнымъ напиткамъ,—самоубійство приписывается либо пьянству, либо домашнимъ неурядицамъ, либо разстройству въ дѣлахъ. Каждый пони-
