комбинаціямъ. Но мы можемъ освѣтить ее съ помощью нѣкоторыхъ имѣющихся у насъ указаній относительно морфологіи самоубійства. Сами по себѣ эти свѣдѣнія слишкомъ неполны и недостовѣрны для того, чтобы лечь въ основаніе классификаціи; но они могутъ быть утилизированы, разъ рамки такой классификаціи уже установлены. Они укажутъ намъ, какое направленіе должна принять эта дедукція, и, обращаясь къ тѣмъ примѣрамъ, которые они предоставляютъ въ наше распоряженіе, мы можемъ убѣдиться въ томъ, что образованные такимъ дедуктивнымъ способомъ виды не будутъ плодами нашего воображенія. Итакъ, отъ причинъ мы поднимемся къ слѣдствіямъ, и наша этіологическая классификація пополнится морфологической, такъ что мы будемъ въ состояніи взаимно провѣрять одну посредствомъ другой.
Со всѣхъ точекъ зрѣнія этотъ обратный методъ оказывается единственнымъ, отвѣчающимъ требованіямъ поставленной нами соціальной проблемы. Не надо забывать, что изучаемый нами предметъ—это соціальный процентъ самоубійствъ; и потому насъ должны интересовать только тѣ типы, которые оказываютъ на него вліяніе, въ зависимости отъ которыхъ онъ измѣняется. Между тѣмъ, не всѣ индивидуальныя разновидности добровольныхъ смертей обладаютъ этимъ свойствомъ. Нѣкоторые виды самоубійства, будучи достаточно распространенными, или не связаны вовсе съ моральнымъ темпераментомъ общества, или недостаточно тѣсно связаны съ нимъ для того, чтобы представлять собою характерный элементъ того особеннаго облика, которымъ обладаетъ каждый народъ съ точки зрѣнія наклонности къ самоубійству. Мы видѣли выше, что алкоголизмъ не относится къ числу факторовъ, отъ которыхъ зависитъ специфическая для каждаго общества наклонность къ самоубійству; и однако не подлежитъ сомнѣнію, что довольно большое количество самоубійствъ совершается на алкоголической почвѣ. Даже самое подробное и точное описаніе частныхъ случаевъ не
