заразительная сила не имѣетъ соціальныхъ послѣдстій. Если въ этомъ случаѣ подражаніе лишено соціальнаго вліянія, то оно не имѣетъ его и въ другихъ случаяхъ, и приписываемое ему значеніе только кажущееся. Конечно, въ очень тѣсной сферѣ оно можетъ явиться опредѣляющимъ мотивомъ нѣсколькихъ воспроизведеній одной и той же мысли или одного и того же поступка, но оно никогда не находитъ себѣ ни достаточно широкаго, ни достаточно глубокаго отзвука для того, чтобы проникнуть въ самую душу общества и произвести въ ней измѣненія. Коллективныя состоянія, благодаря почти единодушному и обыкновенно многолѣтнему признанію, слишкомъ упорны для того, чтобы какое-нибудь частное новшество могло достигнуть своей цѣли. Какимъ образомъ индивидъ, который—только индивидъ и ничего больше[1], могъ бы получить достаточно силы для передѣлки общества на свой ладъ? Если бы мы не представляли себѣ соціальный міръ такъ же грубо, какъ первобытный человѣкъ представлялъ себѣ міръ физическій, если бы наперекоръ всѣмъ выводамъ науки мы, въ глубинѣ души и и не отдавая себѣ въ томъ отчета, не отрицали, что соціальныя явленія прямо пропорціональны вызвавшимъ ихъ причинамъ, то мы даже не остановились бы на концепціи, которая хотя и обладаетъ истинно библейской простотой, но находится въ вопіющемъ противорѣчіи съ основными принципами мышленія. Въ настоящій моментъ больше уже не вѣрятъ, что зоологическіе виды суть не что иное, какъ индивидуальныя измѣненія, привитыя и распро-
- ↑ Мы подразумѣваемъ въ данномъ случаѣ индивида внѣ той атиосферы довѣрія и восхищенія общества, которая увеличиваетъ его власть и силу. Дѣйствительно, совершенно ясно, что у какого-нибудь государственнаго человѣка или популярной личности къ индивидуальнымъ силамъ, даннымъ ему при рожденіи, присоединяются еще соціальныя силы, получаемыя имъ отъ тѣхъ коллективныхъ чувствъ, предметомъ которыхъ онъ является и которыя позволяютъ ему оказывать вліяніе на общественныя дѣла. Но это вліяніе люди пріобрѣтаютъ тогда, когда они не только отдѣльные индивиды, а нѣчто бо́льшее.
