жденій? Мы говоримъ объ альтруистическомъ самоубійствѣ, когда человѣкъ жертвуетъ своею жизнью для другихъ. Развѣ можно и этотъ видъ покушенія на самоубійство подвести подъ понятіе о преступленіи, за которое полагается осужденіе и возмездіе закона? Какъ часто въ жизни приходится убѣждаться, что обыкновенное, съ перваго взгляда, эгоистическое покушеніе на самоубійство при ближайшемъ знакомствѣ съ нимъ оказывается альтруистическимъ, что добровольный уходъ изъ жизни по личнымъ мотивамъ является въ сущности замаскированнымъ актомъ самопожертвованія. Нерѣдко самый мудрый и безпристрастный законъ не въ состояніи разграничить одну отъ другой эти двѣ категоріи самоубійствъ и установить, гдѣ кончается эгоизмъ и гдѣ начинается альтруизмъ. На основаніи уже однихъ этихъ соображеній законъ долженъ въ принципѣ относиться индифферентно къ самоубійству: не покровительствовать ему, но въ то же время и не налагать изъ-за него наказаній. И дѣйствительно, такой именно взглядъ мы и находимъ въ большинствѣ современныхъ законодательствъ.
Такимъ образомъ, сущность самоубійства, какъ мы видимъ, не поддается ясному опредѣленію, и невозможность эта покоится на вполнѣ естественныхъ основаніяхъ. Но тѣмъ не менѣе, намъ кажется, что разрѣшеніе этой проблемы еще впереди и что послѣднее слово должна сказать здѣсь психологія, которая въ разрѣшеніи подобныхъ задачъ идетъ теперь по правильному пути интроспективнаго анализа. Конечно, сложный аппаратъ человѣческой души представляется въ настоящее время еще слишкомъ малодоступнымъ нашему наблюденію и пониманію. Мы не умѣемъ еще расчленять душу на ея составныя части подобно тому, какъ разлагаемъ сложныя химическія соединенія на ихъ простѣйшіе элементы. Если бы мы обладали здѣсь, какъ въ химіи, тайной анализа, то наше изученіе души человѣка было бы сведено къ изученію отдѣльныхъ простѣйшихъ элементовъ, лежащихъ въ основѣ ея и составляющихъ, такъ сказать, ту первичную матерію, изъ которой развиваются всѣ сложныя
