вательно, поскольку можно допустить, что самоубійство распространяется по одному изъ этихъ путей, оно зависитъ не отъ индивидуальныхъ условій, а отъ соціальныхъ причинъ. Установивъ такимъ образомъ границы данной проблемы, займемся разсмотрѣніемъ фактовъ.
Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что мысль о самоубійствѣ обладаетъ заразительностью. Мы уже говорили о корридорѣ, гдѣ послѣдовательно повѣсились 15 инвалидовъ, или о той извѣстной часовой будкѣ въ булонскомъ лагерѣ, которая на протяженіи нѣсколькихъ дней послужила мѣстомъ нѣсколькихъ самоубійствъ. Факты этого рода часто наблюдались въ арміи: въ 4-омъ стрѣлковомъ полку въ Провансѣ въ 1862 г.; въ 15-омъ пѣхотномъ въ 1864 г.; въ 41-омъ сначала въ Монпелье, а потомъ въ Нимѣ въ 1868 и т. д. Въ 1813 году въ маленькой деревушкѣ St. Pierre Monjau повѣсилась на деревѣ одна женщина, и въ теченіе небольшого промежутка времени нѣсколько другихъ повѣсились тамъ же. Пинель разсказываетъ, что по сосѣдству съ Etampes повѣсился священникъ; черезъ нѣсколько дней на томъ же мѣстѣ повѣсилось еще два духовныхъ лица, а вскорѣ затѣмъ ихъ примѣру послѣдовало нѣсколько свѣтскихъ людей[1]. Когда лордъ Кэстльри бросился въ кратеръ Везувія, нѣсколько человѣкъ изъ его спутниковъ послѣдовали за нимъ. Дерево Тимона-Мизантропа сдѣлалось историческимъ. Въ домахъ заключенія многочисленными наблюденіями также подтверждаются случаи психическаго зараженія[2].
Тѣмъ не менѣе установилось обыкновеніе относить къ области подражанія цѣлый рядъ фактовъ, которые на нашъ взглядъ имѣютъ совсѣмъ иное происхожденіе. Это тѣ случаи, которые носятъ названіе самоубійствъ „одер-
