1) Внутри одной и той же соціальной группы, всѣ элементы которой подчинены дѣйствію одной и той же причины или ряда сходныхъ причинъ, наблюдается нѣкотораго рода нивеллировка сознанія, въ силу чего всѣ думаютъ и чувствуютъ въ униссонъ. Очень часто называютъ подражаніемъ ту совокупность дѣйствій, изъ которой вытекаетъ эта согласованность. При такомъ пониманіи, слово это обозначаетъ способность состояній сознанія, одновременно переживаемыхъ нѣкоторымъ числомъ разныхъ индивидовъ, дѣйствовать другъ на друга и комбинироваться между собой такимъ образомъ, что въ результатѣ получается извѣстное новое состояніе. Употребляя слово въ этомъ смыслѣ, тѣмъ самымъ говорятъ, что комбинація эта объясняется взаимнымъ подражаніемъ каждаго всѣмъ и всѣхъ каждому[1]. „Лучше всего“, говоритъ Тардъ[2] „такого рода подражанія обнаруживаютъ свой характеръ въ шумныхъ собраніяхъ нашихъ городовъ, въ грандіозныхъ сценахъ нашихъ революцій“. Именно при такихъ обстоятельствахъ лучше всего можно видѣть, какъ люди, собравшись вмѣстѣ, преображаются подъ взаимнымъ вліяніемъ другъ на друга.
2) То же самое названіе дается заложенной въ человѣкѣ потребности приводить себя въ состояніе гармоніи съ окружающимъ его обществомъ и съ этою цѣлью усваивать тотъ образъ мыслей и дѣйствій, который въ этомъ обществѣ является общепризнаннымъ. Подъ вліяніемъ этой потребности мы слѣдуемъ модамъ и обычаямъ, а такъ какъ обычныя юридическія и моральныя нормы представляютъ собою не что иное, какъ опредѣленные и укоренившіеся обычаи, то мы чаще всего подчиняемся вліянію именно этой силы въ своихъ моральныхъ поступкахъ. Каждый разъ, когда мы не видимъ смысла въ моральной максимѣ, которой повинуемся, мы подчиняемся ей только потому, что она об-
