2) Исходя изъ наслѣдственности туберкулеза, Grancher говоритъ слѣдующее. „Вполнѣ возможно признать существованіе наслѣдственности въ случаяхъ этого рода (рѣчь идетъ о чахоткѣ у трехмѣсячняго ребенка)—все подтверждаетъ это предположеніе… Уже менѣе достовѣрно, что туберкулезъ начался еще въ утробѣ матери, разъ онъ проявляется черезъ 15—20 мѣсяцевъ послѣ рожденія и разъ ничто не указывало раньше на тайное присутствіе туберкулеза… Что же можно сказать о туберкулезѣ, появляющемся черезъ 15, 20, 30 лѣтъ послѣ рожденія? Предполагая даже, что извѣстное заболѣваніе существовало съ самаго начала жизни, возникаетъ вопросъ, могъ-ли зародышъ болѣзни сохраниться въ силѣ въ теченіе такого длиннаго промежутка времени. Естественно-ли обвинять во всемъ эти ископаемые микробы, вмѣсто живыхъ бациллъ, которыя человѣкъ встрѣчаетъ на своемъ пути?“[1]. Дѣйствительно, для того, чтобы имѣть право утверждать, что данная болѣзнь наслѣдственна, при отсутствіи рѣшительнаго доказательства въ пользу того, что сѣмя ея заложено еще въ зародышѣ или наблюдается у новорожденнаго, необходимо, по крайней мѣрѣ, установить, что болѣзнь эта часто появляется у очень маленькихъ дѣтей. Вотъ почему въ наслѣдственности видятъ основную причину особаго вида безумія, которое проявляется съ первыхъ дней рожденія и которое поэтому носитъ названіе наслѣдственнаго безумія. Кохъ указалъ даже, что въ тѣхъ случаяхъ, когда сумасшествіе не передается всецѣло по наслѣдству, оно испытываетъ на себѣ вліяніе наслѣдственности; и предрасположеніе въ этихъ случаяхъ гораздо быстрѣе дѣйствуетъ, чѣмъ тамъ, гдѣ не было извѣстныхъ прецедентовъ[2].
Правда, приводятъ примѣры нѣкоторыхъ признаковъ, которые считаются наслѣдственными, но проявляются только въ болѣе или менѣе зрѣломъ возрастѣ; таковы, напримѣръ,
