холія въ старшемъ поколѣніи превращается у младшаго въ хроническое безуміе и инстинктивное сумасшествіе; и поэтому можетъ случиться, что нѣсколько членовъ одной и той же семьи кончаютъ съ собой и что всѣ эти самоубійства проистекаютъ отъ различныхъ видовъ безумія и принадлежатъ, поэтому, къ различнымъ типамъ.
Но одной этой причины недостаточно для того, чтобы объяснить всѣ факты, такъ какъ съ одной стороны не доказано, что самоубійство повторяется только въ семействахъ, гдѣ есть умалишенные, съ другой остается необъясненной та замѣчательная особенность, что въ нѣкоторыхъ изъ этихъ семействъ самоубійство носитъ, повидимому, заразительный характеръ, хотя психическое разстройство не влечетъ за собою непремѣнно такого послѣдствія. Не каждый сумасшедшій стремится лишить себя жизни. Откуда же происходитъ цѣлая категорія сумасшедшихъ, стремящихся покончить съ собой? Подобное совпаденіе обстоятельствъ даетъ поводъ подозрѣвать существованіе другого фактора сверхъ предыдущаго; опредѣлить его можно, не прибѣгая къ гипотезѣ наслѣдственности; достаточно одной заразительной силы примѣра, чтобы создать этотъ новый факторъ.
Мы увидимъ въ одной изъ нижеслѣдующихъ главъ, что самоубійство очень заразительно. Эта способность заражаться особенно ярко чувствуется у индивидовъ, структура которыхъ дѣлаетъ ихъ болѣе чувствительными ко всякому внушенію вообще и къ идеѣ о самоубійствѣ въ частности; они не только склонны воспроизводить все то, что поражаетъ ихъ впечатлительность, но въ особенности заражаются поступкомъ, къ которому у нихъ уже есть нѣкоторое предрасположеніе и повторяютъ его. Это двойное условіе имѣется въ наличности у людей умалишенныхъ или у простыхъ неврастениковъ, родители которыхъ покончили съ собой. Слабость нервной системы дѣлаетъ ихъ воспріимчивыми къ гипнозу и въ то же самое время предрасполагаетъ ихъ спокойно относиться къ мысли о смерти; поэтому нѣтъ ни-
