вляющимъ около 150 тысячъ годоваго оборота. Всѣ три холостяка помѣщаются въ нѣсколькихъ шагахъ отъ мельницы, въ небольшомъ, ими же отстроенномъ, флигелькѣ. Огромный, пяти-этажный корпусъ мельницы-крупчатки, на песчаномъ островѣ, образуемомъ съ одной стороны рѣкой, а съ другой обводнымъ (рабочимъ) каналомъ, замѣняетъ для Ивана Николаевича весь міръ. Хотя Иванъ Николаевичъ и не прочь при случаѣ прочесть газету, но вообще относится къ литературѣ и многоразличнымъ ея вопросамъ очень самобытно. Какъ тонкій наблюдатель нравовъ, онъ строго держится правила не говорить о главномъ предметѣ иначе, какъ вскользь, окружая его всевозможными фіоритурами. Вотъ для этихъ то фіоритуръ, предшествующихъ благодатной покупкѣ пшенички, знакомство съ современными вопросами необходимо; не все же заговаривать человѣка погодой, да не урожаемъ. Крупчатку снялъ Иванъ Николаевичъ съ весьма небольшимъ капиталомъ, который въ 9 лѣтъ значительно умѣлъ увеличить. Но попробуйте ему заикнуться на счетъ выгодныхъ условій арендуемой мельницы. „Дѣйствительно“, отвѣчалъ онъ, „многіе полагаютъ, что мы задешево сняли мельницу, такъ какъ мы дѣйствительно не прожились на ней, но это не от того. Наживаетъ не мельница, а свой глазъ; вѣдь мы никакихъ театровъ, собраній, ничего этого не знаемъ, а сидимъ, надобно сказать, на дѣлѣ какъ на точилѣ. Право такъ-съ. Нынче времена пришли не тѣ. Надо, одно слово, самому до всего доходить. Народ теперь, мало что слабъ сталъ, а какъ-то нѣтъ способныхъ людей. Нападешь на способнаго человѣка и видишь, что мошенникъ, а ничего не подѣлаешь. Вотъ хоть бы у насъ прикащикъ, чтó въ Малороссіи пшеницу покупаетъ. Вѣдь знаемъ, что мимо своего карману не проноситъ; а какъ посмотришь на чужую покупочку, по другимъ прочимъ хозяевамъ, анъ наша-то пшеничка и получше и подешевле. Пусть его наживаетъ.“ Зайдите къ Ивану Николаевичу на мельницу, чтобъ убѣдиться съ какою полнотой разрѣшилъ онъ соціалистическую задачу привлекательнаго труда. — „Ей, вы! что жь не пустите воду на подшипникъ? Иль не слышите, колесо пищитъ! Право народъ!“ Не успѣло еще колесо окончательно умолкнутъ, а Иванъ Николаевичъ ужь бѣжитъ на 3-й и 4-й этажъ мельницы и мастерски встряхиваетъ на рукѣ отвѣянную барабаномъ крупку. — „И это у васъ день и ночь?“ — „Постоянно-съ.
