Кто не читалъ и не помнитъ прелестнаго разказа Тургенева Бѣжинъ лугъ. Бѣжинъ лугъ составляетъ тѣмъ драгоцѣннѣйшее достояніе литературы, что, независимо отъ художественной формы, онъ остается памятникомъ обычая, которому предстоитъ, увы! въ ущербъ поэзіи и въ силу новыхъ требованій сельскаго хозяйства, совершенно исчезнуть. Тихая, звѣздная ночь, мальчики у огонька, отфыркивающійся табунъ, и не вымышленные, а дѣйствительные волки, — сколько поэзіи! и она должна исчезнуть. Читатели можетъ-быть не забыли тихую физіономію описаннаго нами работника Ивана, которому, не смотря на ревность къ дѣлу не посчастливилось и случилось такъ неловко попасть другому въ ногу вилами. Ему-то запрошлою весной пришлось въ такъ-называемомъ ночномъ спасти жеребенка буквально изъ пасти волка. Раннимъ утромъ мнѣ объявляютъ, что волкъ въ ночномъ зарѣзалъ жеребенка. „На смерть?“ — „Нѣтъ, живъ.“ — „Гдѣ онъ?“ — „Въ конюшнѣ.“ Прихожу и вижу несчастное животное съ глубокими ранами съ обѣихъ сторонъ горла, пониже челюстей. Спрашиваю Ивана, бывшаго съ двумя другими рабочими въ ночномъ, какъ было дѣло и узнаю слѣдующее: „Мѣсяцъ взошелъ, стало чуть видно подъ зорю. Тѣ двое улеглись, а я обошелъ табунъ; хотѣлъ и самъ прилечь, да подумалъ, дай еще разъ обойду. Иду этакъ, къ тому краю-то, а онъ на жеребенкѣ-то и сидитъ. Я закричалъ на него, онъ и бросилъ. “Удивительно, что волкъ сразу не перервалъ горло, и что жеребенокъ остался живъ по настоящій день. Эпизоды ночнаго, какъ легко себѣ представить, — безконечно разнообразны. И караулыщики уснутъ, и звѣри загонятъ Богъ знаетъ куда табунъ, и сами сторожа соблазнятся покормить табунъ на чужой дачѣ, словомъ, можетъ быть многое, чего нельзя и предвидѣть. Вотъ почему, потративъ въ продолженіе двухъ лѣтъ не мало напраснаго краснорѣчія, чтобы доказать прикащику нелѣпость ночнаго, я нынѣшнимъ лѣтомъ просто отмѣнилъ его. Если, ночное нелѣпо у крестьянъ, гдѣ табуны гоняютъ
