Страница:Русский вестник 101 1872 НПЛ.pdf/280

Эта страница была вычитана
 271
Воронъ.

предъ смертію и предъ пришествіемъ новыхъ учрежденій, въ мукахъ сомнѣнья: „братъ или не брать“ и въ какой формѣ взять за то что въ самомъ дѣлѣ сидятъ и кончаютъ иногда до поздней ночи. Когда же дѣло было вдругъ кончено, чуть ли не оказалось что торопиться было некуда и каждому изъ дѣлившихся подумалось конечно что онъ поступилъ опрометчиво. Дѣло въ томъ что оба получали нѣчто почти неосязаемое, то-есть по установившемуся и свято чтимому обычаю, заложенное и перезаложенное. За уплатою казенныхъ долговъ и частныхъ обязательствъ оставалась „тѣнь Гамлетова отца“, по выраженію мѣстнаго остроумца доктора. Иванъ Мартьянычъ сверхъ того, соблазнившись дешевою оцѣнкой, принялъ земли „на необитаемыхъ островахъ“, по выраженію того же остроумца.

„Острова“ оказались однако обитаемыми. Густое населеніе, большіе лѣса, красивыя обширныя избы чистыхъ деревень и ихъ каменныя церкви по гористымъ берегамъ живописной рѣчки, близь которой шла дорога — вотъ чтò его встрѣтило. Кромѣ того лѣто стояло ясное и хорошее, и впечатлѣніе на первый разъ было сносное.

Еще въ городѣ онъ тотчасъ поторопился отыскать землемѣра. Онъ нашелъ этого необходимаго чиновника утромъ въ низкихъ и душныхъ комнатахъ подъ городскою аптекой. Maленькій, встрепаный землемѣръ, съ измятымъ и заспаннымъ лицомъ, засуетился, началъ натягивать сюртукъ, бить ногой толстую собачонку, кинувшуюся съ ожесточеннымъ лаемъ на Ивана Мартьяныча, выгонять двухъ толстыхъ малютокъ неопредѣленнаго вида, перепачканныхъ молочною кашей, и кидалъ въ другія комнаты какія-то не свѣжія юпки. Узнавъ въ чемъ дѣло, онъ изъявилъ полную готовность и сказалъ что только надо дать довѣренность старостѣ или все равно кому, а ужь онъ, землемѣръ, тамъ все сдѣлаетъ чтò надо.

— Зачѣмъ же довѣренность?

— Вѣдь не сами жь поѣдете! замѣтилъ тотъ, ласково улыбнувшись гостю.

Тотъ объяснилъ что онъ именно за этимъ пріѣхалъ и поѣдетъ самъ.

— Это на Козёму-то! Экъ! Вы не выдержите. Никто у насъ не ѣздитъ, объяснилъ землемѣръ уже довольно сухо и безъ ласковой улыбки.

Гость невольно сравнилъ въ тускломъ зеркалѣ свою крѣпкую,