I.
Уже не одну недѣлю жилъ Иванъ Мартьяновичъ въ Козёмахъ. Какъ прежде надо было непремѣнно опредѣлить служебное положеніе, такъ теперь необходимо опредѣлить „убѣжденія“ лица описываемаго. Я рѣшаюсь разомъ уронить сіе лицо, во избѣжаніе недоразумѣній, заявивъ что оно убѣжденій едва ли опредѣленныхъ, пріѣхало не для агитацій массъ, не для заведенія школъ какихъ-нибудь или ассоціацій, а по „своимъ дѣламъ“.
Край куда онъ прибылъ былъ настоящій русскій, глухой уголъ, наслѣдье удалыхъ новгородскихъ „ушкуйниковъ“, которыхъ потомки — мирные дровосѣки, пахари и рыболовы, окружали Ивана Мартьяныча.
Совершивъ раздѣльный актъ съ своимъ дальнимъ родственникомъ, со всѣми обычными аттрибутами раздѣла — ненужными великодушіями, мелкими прижимками, сплетнями и выпивками, Иванъ Мартьянычъ разсмотрѣлъ чтò онъ получилъ въ наслѣдство именно. Времени для размышленія было довольно. Они оба очень торопили въ палатѣ, которая была тогда,
