— Что это ты, Ѳедотъ, не пьянъ? спросилъ его Ш***.
— Нѣтъ, будетъ. Вчера точно, сильно было въ головѣ, а сегодня не надо. Сегодня я еще ни-ни, маковой росинки во рту не было, а не то что пьянъ.
— А вчера таки справилъ праздникъ ? спросилъ я въ свою очередь. — Кто же гости-то были?
—Да вотъ парень-то что можетъ видѣли въ сѣняхъ, это мой зять съ женою; кое-кто изъ ближнихъ сосѣдей, человѣкъ пять было можетъ-статься; да причетъ церковный. Какже, нельзя! Не то что кто-нибудь; надо угостить какъ должно. Нельзя же.
— А сколько, скажи-ка правду, сталъ тебѣ вчерашній праздникъ?
Какъ-то бойко подмигнувъ однимъ глазомъ, Ѳедотъ наклонился ко мнѣ и въ полголоса произнесъ: „Рублей въ пятьдесятъ серебромъ обошлось. Я тутъ не считаю домашняго, муки, крупы, картошекъ.“
Вотъ отчего, подумалъ я, такъ тупы стали его лошади. Мало ли годовыхъ праздниковъ, и если каждый стоитъ ему хоть въ половину противъ престольнаго, то денегъ, необходимыхъ въ хозяйствѣ, пропразднуется не мало. Намъ запрягли лошадей, и я потребовалъ счетъ, который по недостатку мелочи, рѣдко у насъ бываетъ очищенъ копѣйка въ копѣйку. Сосчитавъ мой расходъ, Ѳедотъ лукаво поглядѣлъ на меня, и скинулъ двѣ косточки на счетахъ.
— Эти два рубля за мною были еще съ позапрошлаго разу, сказалъ онъ.
— Какихъ два рубля?
— А помните вы проѣзжали въ коляскѣ, да за четверку слѣдовало три рубля, а вы мнѣ дали ассигнацію. Я посмотрѣлъ на нее, отправя васъ съ малымъ, а тамъ не три, а пять рублей. Думалъ я, ошибся ли это онъ, или пытаетъ меня. Вѣрно спроситъ. А вотъ вы и въ другой послѣ проѣзжаете, а не спрашиваете. Зачѣмъ же мнѣ даромъ пользоваться?
Я очень радъ, что пришлось окончить мои замѣтки разказомъ объ этомъ отрадномъ фактѣ; а то быть-можетъ и читателю, также какъ и мнѣ, не разъ приходилъ въ голову нижеслѣдующій вопросъ.
