Хотя мимо меня, въ полуверстѣ, пролегаетъ старая мценско-курская большая дорога, но по случаю шоссе почтовыя станціи на ней упразднены и спасительныя, въ зимнія метели, старыя ракиты, безжалостно истребляются сосѣдними крестьянами и проходящими гуртовщиками. За то почти на половинѣ пути, на самой большой дорогѣ, сидитъ зажиточный, нѣкогда богатый дворъ Ѳедота. Отецъ Ѳедота, бывшій крѣпостной, откупился съ своею семьей на волю, купилъ у барина сто десятинъ земли, въ томъ числѣ нѣсколько десятинъ строеваго дубу, выстроилъ на большой дорогѣ постоялый дворъ, и на превосходныхъ лошадяхъ держалъ вольную станцію. Старикъ, само собою разумѣется, былъ отличный хозяинъ, держалъ дѣтей въ страхѣ Божіемъ, и семейство при немъ процвѣтало.
Дворъ ихъ я знаю уже лѣтъ двадцать пять и помню ихъ патріархальный бытъ еще въ то время когда теперешній хозяинъ Ѳедотъ и пьяный брать его, мценскій ямщикъ, возили, молодыми парнями, проѣзжихъ на превосходныхъ отцовскихъ лошадяхъ. Этотъ промыслъ перешелъ къ нимъ отъ отца, но мало-по-малу, — особенно стало это замѣтно въ послѣдніе три-четыре года, — все у Ѳедота пошло подъ гору. Въ праздникъ Ѳедотъ неминуемо пьянъ, и добрыя лошади отъ дурнаго корму и присмотру еле-еле таскаютъ проѣзжіе экипажи.
Какъ бы то ни было, за неимѣніемъ почтовыхъ, намъ, при поѣздкахъ въ Мценскъ, приходится или высылать своихъ на подставу къ Ѳедоту, или доѣхавъ до него, брать его лошадей.
6-го ноября мнѣ нужно было побывать въ Мценскѣ, куда долженъ быль пріѣхать и Ш***. Дорога отъ осеннихъ проливныхъ дождей была отвратительная; тѣмъ не менѣе я доѣхалъ до Ѳедота на своихъ, безъ особыхъ приключеній. Ѳедота не было дома, такъ-называемая горница для проѣзжихъ была не топлена, чего въ прежнія времена не случалось, и я былъ вынужденъ отогрѣваться въ общей избѣ, состо-
