колозни (закладки), помолился на востокъ, сдѣлалъ ножомъ крестъ на сотахъ и началъ подчищать. Въ это время я получилъ извѣстіе, по которому немедля долженъ былъ отправиться въ Москву. Дѣлать было нечего; я велѣлъ готовить лошадей. Однако, черезъ часъ сборовъ, пошелъ заглянуть на пасѣку и нашелъ уже одну липовку полную сотами, а другую вощиной. „Сколько тутъ будетъ меду, спросилъ я пчельника, полагая по объему посуды пуда четыре. „Пуда должно быть три есть“. „А много подчистилъ?“ „Восемь колодокъ.“ Оставалось подчищать еще тридцать двѣ колодки. И я уѣхалъ, разчитывая по крайней мѣрѣ на двѣнадцать пудовъ меду. Каково же было мое изумленіе, когда по возвращеніи я узналъ, что меду собрано со всѣхъ сорока колодокъ три пуда! Эти три пуда я самъ видѣлъ, такъ украсть ихъ уже нельзя было. Къ чему же, спрашивается, молился и закрещивалъ соты набожный пасѣчникъ? Бѣда была еще бы не велика еслибъ онъ укралъ только медъ. Какъ въ послѣдствіи оказалось, онъ такъ обчистилъ пчелъ, что онѣ едва перезимовали. Здѣсь позволю себѣ маленькій анахронизмъ и забѣгу впередъ. Въ февралѣ 1861 года я сталъ искать пасѣчника. Явился старикъ, который, желая убѣдить меня въ своемъ знахарствѣ, совершенно для меня неожиданно нагнулся ко мнѣ и съ необыкновенною быстротой началъ причитать какую-то спеціальную молитву о пчелахъ. Думая, что онъ долго останется у меня, я не поторопился тогда же записать молитву, но помню изъ нея нѣсколько словъ, особенно меня поразившихъ.
Божія Матерь
Отворяй ворота,
Чтобъ моя пчела,
На полетъ летала (шла на работу),
Чужую пчелу побивала.
Сильныя пчелы, какъ извѣстно, иногда ходятъ на разбой къ чужой пчелѣ. Мошенники пчеловоды не рѣдко нарочно возбуждаютъ своихъ пчелъ къ убійству, ставя имъ водку. Конечно, мошенничество бываетъ вездѣ, но обращаться съ нимъ къ небу въ молитвѣ, значитъ считать его безупречнымъ. Долго еще неуклонному закону придется бдительно стоять на стражѣ, пока русскій человѣкъ не забудетъ своего наивнаго произвола и наслѣдственной лжи. Мнѣ
