въ эту войну обнаружилъ первостепенный талантъ и въ сферѣ политики и дипломатіи, и въ сферѣ стратегіи, тактики и военной администраціи. Благодаря этому онъ вывелъ Россію изъ того крайне затруднительнаго положенія, изъ котораго не могъ ее вывести ни одинъ изъ его предшественниковъ. Все это ставитъ Кутузова на первое мѣсто въ ряду полководцевъ его времени, за исключеніемъ Наполеона. Здѣсь онъ доказалъ, что скорѣе всѣхъ прочихъ онъ достоинъ былъ чести вести русское воинство противъ новаго всемірнаго завоевателя. Но время для этого еще не пришло…
Сдавъ дунайскую армію Чичагову, Кутузовъ отправился въ свое волынское помѣстье, Горошки, куда пріѣхала къ нему дочь его, княгиня Е. М. Кудашева, съ дѣтьми. Здѣсь онъ провелъ недѣли двѣ, отдыхая послѣ продолжительной, тяжелой походной и боевой дѣятельности на Дунаѣ. Между тѣмъ получилось извѣстіе о томъ, что Наполеонъ перешелъ черезъ Нѣманъ и вступилъ въ предѣлы Россіи. Силы его, простиравшіяся до 500.000—600.000 .чел., были настолько превосходны въ сравненіи съ нашими, что объ оборонѣ границъ нельзя было и думать. Всѣмъ было ясно, что война будетъ внесена во внутрь Россіи, которой угрожала опасность, небывалая, можно сказать, со временъ нашествія монголовъ. Въ такое время всякъ долженъ быть на своемъ посту. Кутузовъ поспѣшилъ въ Петербургъ и прибылъ туда въ началѣ іюля.
Съ началомъ Отечественной войны, въ іюнѣ 1812 г., наши западныя арміи, 1-я (127.000 чел.) подъ начальствомъ генераловъ Барклая-де-Толли, и 2-я (40.000 чел.) князя Багратіона, имѣвшія противъ себя не менѣе 375.000 наполеоновскихъ войскъ, очутились въ критическомъ положеніи, изъ котораго вышли только 22 іюля по соединеніи у Смоленска. Затѣмъ Барклай-де-Толли продолжалъ дѣйствовать въ духѣ разъ принятой идеи уклоненія отъ рѣшительнаго сраженія съ цѣлью завлечь противника въ глубь страны и дать ему бой лишь послѣ того, какъ обстановка измѣнится въ нашу пользу. Это постоянное отступленіе вызывало ропотъ и въ арміи, и въ народныхъ массахъ, и въ образованномъ обществѣ. Всеобщее неудовольствіе стало обращаться противъ Барклая, котораго считали не только главнымъ руководителемъ операцій, но и главнымъ виновникомъ неудачъ, во время командованія котораго, къ тому же, иностранцы играли въ главной квартирѣ арміи слишкомъ большую роль и съ которымъ, въ довершеніе всего, не ладилъ старшій въ чинѣ, но обязанный ему подчиняться, любимецъ арміи и народа, Багратіонъ.
Послѣ соединенія армій, важнѣйшее значеніе въ ряду обстоятельствъ, препятствовавшихъ успѣху нашихъ дѣйствій въ борьбѣ противъ Наполеона, принадлежало неправильной организаціи верха нашихъ армій, организаціи, въ силу которой отсутствовала единая власть, въ рукахъ одного главнокомандующаго. Всѣми сознавалась необходимость назначенія полководца, выше всѣхъ поставленнаго и обладающаго «полною мочью», по опредѣленію Суворова; всѣми чувствовалась также необходимость назначенія на этотъ постъ такого человѣка, который пользовался бы всеобщимъ довѣріемъ. Взоры всѣхъ стали обращаться къ Кутузову.
Выразителемъ мнѣнія всей Россіи явилось прежде всего дворянство петербургской губерніи, которое единодушно избрало его главнымъ начальникомъ вновь вызываемаго къ жизни вида вооруженной силы—земскаго ополченія. Особая депутація была отправлена къ нему, чтобы просить его принять это избраніе. Кутузовъ долго не соглашался и наконецъ уступилъ, но съ условіемъ, чтобы дворянство испросило на это соизволеніе Государя. Соизволеніе послѣдовало.
Кутузовъ, вступивъ въ исполненіе своихъ новыхъ обязанностей, исполнялъ ихъ съ чрезвычайнымъ усердіемъ. По его предложенію были учреждены два комитета: устроительный и экономическій, изъ коихъ первый вѣдалъ предварительныя постановленія о всѣхъ вообще потребностяхъ ополченія, опредѣленіе начальниковъ и офицеровъ, пріемъ ратниковъ и ускореніе всего относящагося къ ихъ военному образованію; на второй же комитетъ были возложены сборъ пожертвованій, жалованья и провіанта, обмундированіе и вооруженіе, доставка обоза и лошадей, вызовъ священниковъ и медицинскихъ чиновъ и снабженіе послѣднихъ лекарствами и инструментами. Самъ Кутузовъ проводилъ цѣлые дни въ пріемѣ ратниковъ, входилъ въ подробности ихъ
в эту войну обнаружил первостепенный талант и в сфере политики и дипломатии, и в сфере стратегии, тактики и военной администрации. Благодаря этому он вывел Россию из того крайне затруднительного положения, из которого не мог её вывести ни один из его предшественников. Всё это ставит Кутузова на первое место в ряду полководцев его времени, за исключением Наполеона. Здесь он доказал, что скорее всех прочих он достоин был чести вести русское воинство против нового всемирного завоевателя. Но время для этого ещё не пришло…
Сдав дунайскую армию Чичагову, Кутузов отправился в своё волынское поместье, Горошки, куда приехала к нему дочь его, княгиня Е. М. Кудашева, с детьми. Здесь он провёл недели две, отдыхая после продолжительной, тяжёлой походной и боевой деятельности на Дунае. Между тем получилось известие о том, что Наполеон перешёл через Неман и вступил в пределы России. Силы его, простиравшиеся до 500.000—600.000 .чел., были настолько превосходны в сравнении с нашими, что об обороне границ нельзя было и думать. Всем было ясно, что война будет внесена вовнутрь России, которой угрожала опасность, небывалая, можно сказать, со времён нашествия монголов. В такое время всяк должен быть на своём посту. Кутузов поспешил в Петербург и прибыл туда в начале июля.
С началом Отечественной войны, в июне 1812 г., наши западные армии, 1-я (127.000 чел.) под начальством генералов Барклая-де-Толли, и 2-я (40.000 чел.) князя Багратиона, имевшие против себя не менее 375.000 наполеоновских войск, очутились в критическом положении, из которого вышли только 22 июля по соединении у Смоленска. Затем Барклай-де-Толли продолжал действовать в духе раз принятой идеи уклонения от решительного сражения с целью завлечь противника вглубь страны и дать ему бой лишь после того, как обстановка изменится в нашу пользу. Это постоянное отступление вызывало ропот и в армии, и в народных массах, и в образованном обществе. Всеобщее неудовольствие стало обращаться против Барклая, которого считали не только главным руководителем операций, но и главным виновником неудач, во время командования которого, к тому же, иностранцы играли в главной квартире армии слишком большую роль и с которым, в довершение всего, не ладил старший в чине, но обязанный ему подчиняться, любимец армии и народа, Багратион.
После соединения армий, важнейшее значение в ряду обстоятельств, препятствовавших успеху наших действий в борьбе против Наполеона, принадлежало неправильной организации верха наших армий, организации, в силу которой отсутствовала единая власть, в руках одного главнокомандующего. Всеми сознавалась необходимость назначения полководца, выше всех поставленного и обладающего «полною мочью», по определению Суворова; всеми чувствовалась также необходимость назначения на этот пост такого человека, который пользовался бы всеобщим доверием. Взоры всех стали обращаться к Кутузову.
Выразителем мнения всей России явилось прежде всего дворянство петербургской губернии, которое единодушно избрало его главным начальником вновь вызываемого к жизни вида вооружённой силы — земского ополчения. Особая депутация была отправлена к нему, чтобы просить его принять это избрание. Кутузов долго не соглашался и наконец уступил, но с условием, чтобы дворянство испросило на это соизволение Государя. Соизволение последовало.
Кутузов, вступив в исполнение своих новых обязанностей, исполнял их с чрезвычайным усердием. По его предложению были учреждены два комитета: устроительный и экономический, из коих первый ведал предварительные постановления о всех вообще потребностях ополчения, определение начальников и офицеров, приём ратников и ускорение всего относящегося к их военному образованию; на второй же комитет были возложены сбор пожертвований, жалованья и провианта, обмундирование и вооружение, доставка обоза и лошадей, вызов священников и медицинских чинов и снабжение последних лекарствами и инструментами. Сам Кутузов проводил целые дни в приёме ратников, входил в подробности их
