тивъ Измаилъ-бея тотъ самый маневръ, который былъ такъ удачно произведенъ имъ самимъ противъ арміи визиря; при этомъ принималось во вниманіе, что Мулла-паша, попрежнему, ради корыстолюбія, расположенъ къ русскимъ. Зассъ выслалъ на правый берегъ Дуная, для дѣйствій на сообщенія Измаилъ-бея, генералъ-маіора графа Воронцова съ 3 баталіонами и 3 эскадронами. Воронцовъ скрытно переправился черезъ Дунай у Груи 8 октября, соединился съ сербскимъ отрядомъ Велько близъ Брегова, 9 октября произвелъ фланговый маршъ въ виду крѣпости Виддина и хотя былъ при этомъ нѣсколько разъ атакованъ превосходными силами турецкой конницы, вышедшей изъ крѣпости, но отразилъ всѣ эти атаки и удержался на правомъ берегу Дуная, установивъ связь съ Зассомъ. Послѣ боя 9 октября, Измаилъ-бей черезъ парламентера изъявилъ готовность отойти на правый берегъ Дуная въ случаѣ, если русскіе отойдутъ отъ Виддина. Въ этомъ смыслѣ и было заключено соглашеніе, но этого было мало: нужно было воспрепятствовать движенію Измаила-бея къ Журжѣ или къ Рущуку. Задача эта была возложена на генералъ-маіора Репнинскаго 1-го съ отрядомъ изъ 6 баталіоновъ, 2 эскадровъ, 200 пандуръ и 3000 казаковъ, которому было приказано переправиться на правый берегъ Дуная и, въ случаѣ наступленія противника, задержать его у Ломъ-Паланки. Репнинскій, въ ночь на 4 ноября, произвелъ переправу, а 6—былъ атакованъ превосходными силами турокъ и нанесъ имъ рѣшительное пораженіе. Затѣмъ, 12 ноября, графъ Воронцовъ, съ небольшимъ отрядомъ, овладѣлъ турецкими запасами продовольствія въ д. Василевцахъ, что побудило Измаилъ-бея на другой же день начать отступленіе на Берковацъ и Софію. Послѣдняя надежда на помощь у турокъ, окруженныхъ Кутузовымъ, исчезла.
Переговоры съ турками о мирѣ велись еще до назначенія Кутузова, но успѣху ихъ препятствовали: крайне неблагопріятная политическая обстановка и въ особенности происки нѣкоторыхъ западно-европейскихъ державъ, изъ коихъ Франція и Австрія, даже состоя въ союзѣ или «въ дружбѣ» съ Россіею, скорѣе вредили ей, чѣмъ помогали; казавшіяся туркамъ слишкомъ невыгодными для нихъ и неумѣренными мирныя условія, которыя предъявляла Россія, а въ особенности требованіе границы по Дунай, частая смѣна главнокомандующихъ, отсутствіе одной общей руководящей идеи во всѣхъ нашихъ дѣйствіяхъ, дипломатическихъ и военныхъ, и слишкомъ частыя предложенія вести переговоры о мирѣ, исходившія отъ насъ, а не отъ турокъ; послѣднее обстоятельство, въ связи съ недостаточною энергіею въ веденіи нами операцій, приводило турокъ къ заключенію, что Россія гораздо болѣе нуждается въ мирѣ, чѣмъ Турція. Такимъ образомъ, до назначенія Кутузова, дѣло уже было до крайности испорчено и на него выпала неблагодарная задача все это поправлять.
Прибывъ къ арміи, Кутузовъ получилъ полномочіе для веденія переговоровъ 26 апрѣля, послѣ чего тотчасъ же отправилъ къ визирю письмо, съ увѣдомленіемъ о своемъ назначеніи и съ выраженіемъ желанія, чтобы визирь прислалъ отъ себя довѣренное лицо, для веденія переговоровъ о мирѣ. Мѣстомъ переговоровъ былъ избранъ Букарештъ, куда 24 мая прибыли турецкій уполномоченный Гамидъ-Эфенди и его секретарь князь Мурузи. Съ нашей стороны переговоры велъ Фонтонъ, но дѣйствія его направлялись самимъ Кутузовымъ. Не взирая на все дипломатическое искусство Кутузова переговоры эти не привели къ удовлетворительнымъ результатамъ и были прекращены Кутузовымъ, который отлично понималъ, что сила гораздо скорѣе подѣйствуетъ на турокъ, чѣмъ самая утонченная дипломатическая казуистика, но исполнялъ то, что ему было предписано изъ Петербурга. Впрочемъ, теперь самъ графъ Румянцевъ соглашался съ Кутузовымъ и писалъ ему: «холодность наша теперь и молчаніе вызовутъ скорѣе Порту сдѣлать намъ новыя предложенія и, вѣроятно, съ большею податливостью къ уступкѣ»… Кутузовъ не только все это понималъ какъ нельзя лучше, но и вынудилъ турокъ быть болѣе уступчивыми своимъ искуснымъ веденіемъ операцій.
Послѣ окруженія турецкой арміи Кутузовымъ подъ Рущукомъ визирь, 5 октября, предлагалъ уступить Россіи Хотинъ съ окрестностями, или же уплатить, вмѣсто этого, соотвѣтственную денежную сумму. Кутузовъ отклонилъ это предложеніе. Тогда визирь прислалъ въ лагарь Кутузова Мех-
тив Измаил-бея тот самый манёвр, который был так удачно произведён им самим против армии визиря; при этом принималось во внимание, что Мулла-паша, по-прежнему, ради корыстолюбия, расположен к русским. Засс выслал на правый берег Дуная, для действий на сообщения Измаил-бея, генерал-майора графа Воронцова с 3 батальонами и 3 эскадронами. Воронцов скрытно переправился через Дунай у Груи 8 октября, соединился с сербским отрядом Велько близ Брегова, 9 октября произвёл фланговый марш в виду крепости Виддина и хотя был при этом несколько раз атакован превосходными силами турецкой конницы, вышедшей из крепости, но отразил все эти атаки и удержался на правом берегу Дуная, установив связь с Зассом. После боя 9 октября, Измаил-бей через парламентёра изъявил готовность отойти на правый берег Дуная в случае, если русские отойдут от Виддина. В этом смысле и было заключено соглашение, но этого было мало: нужно было воспрепятствовать движению Измаила-бея к Журже или к Рущуку. Задача эта была возложена на генерал-майора Репнинского 1-го с отрядом из 6 батальонов, 2 эскадронов, 200 пандур и 3000 казаков, которому было приказано переправиться на правый берег Дуная и, в случае наступления противника, задержать его у Лом-Паланки. Репнинский, в ночь на 4 ноября, произвёл переправу, а 6 — был атакован превосходными силами турок и нанёс им решительное поражение. Затем, 12 ноября, граф Воронцов, с небольшим отрядом, овладел турецкими запасами продовольствия в д. Василевцах, что побудило Измаил-бея на другой же день начать отступление на Берковац и Софию. Последняя надежда на помощь у турок, окружённых Кутузовым, исчезла.
Переговоры с турками о мире велись ещё до назначения Кутузова, но успеху их препятствовали: крайне неблагоприятная политическая обстановка и в особенности происки некоторых западно-европейских держав, из коих Франция и Австрия, даже состоя в союзе или «в дружбе» с Россиею, скорее вредили ей, чем помогали; казавшиеся туркам слишком невыгодными для них и неумеренными мирные условия, которые предъявляла Россия, а в особенности требование границы по Дунай, частая смена главнокомандующих, отсутствие одной общей руководящей идеи во всех наших действиях, дипломатических и военных, и слишком частые предложения вести переговоры о мире, исходившие от нас, а не от турок; последнее обстоятельство, в связи с недостаточною энергиею в ведении нами операций, приводило турок к заключению, что Россия гораздо более нуждается в мире, чем Турция. Таким образом, до назначения Кутузова, дело уже было до крайности испорчено и на него выпала неблагодарная задача всё это поправлять.
Прибыв к армии, Кутузов получил полномочие для ведения переговоров 26 апреля, после чего тотчас же отправил к визирю письмо, с уведомлением о своём назначении и с выражением желания, чтобы визирь прислал от себя доверенное лицо, для ведения переговоров о мире. Местом переговоров был избран Букарешт, куда 24 мая прибыли турецкий уполномоченный Гамид-Эфенди и его секретарь князь Мурузи. С нашей стороны переговоры вел Фонтон, но действия его направлялись самим Кутузовым. Невзирая на всё дипломатическое искусство Кутузова переговоры эти не привели к удовлетворительным результатам и были прекращены Кутузовым, который отлично понимал, что сила гораздо скорее подействует на турок, чем самая утончённая дипломатическая казуистика, но исполнял то, что ему было предписано из Петербурга. Впрочем, теперь сам граф Румянцев соглашался с Кутузовым и писал ему: «холодность наша теперь и молчание вызовут скорее Порту сделать нам новые предложения и, вероятно, с большею податливостью к уступке»… Кутузов не только всё это понимал как нельзя лучше, но и вынудил турок быть более уступчивыми своим искусным ведением операций.
После окружения турецкой армии Кутузовым под Рущуком визирь, 5 октября, предлагал уступить России Хотин с окрестностями, или же уплатить, вместо этого, соответственную денежную сумму. Кутузов отклонил это предложение. Тогда визирь прислал в лагерь Кутузова Мех-
