По окончаніи боя Марковъ занялъ позиціи на высотахъ между Дунаемъ и низовьями Лома, а для усиленія этой позиціи и для пальбы по лагерю визиря на лѣвомъ берегу Дуная было устроено пять редутовъ. Теперь визирь былъ отрѣзанъ отъ Рущука, гдѣ находилась административно-хозяйственная часть его арміи и куда бѣжали турецкіе начальники изъ лагеря, взятаго Марковымъ. Начальники эти собрались на военный совѣтъ и къ вечеру 2 октября прислали къ Маркову парламентера, съ просьбою отправить его къ визирю для объявленія, что совѣтъ пашей въ Рущукѣ находитъ необходимымъ приступить къ переговорамъ о мирѣ и немедленно заключить перемиріе. Марковъ отослалъ этого парламентера къ Кутузову, который, въ свою очередь, отправилъ его обратно въ Рущукъ съ объявленіемъ, что никого къ визирю изъ крѣпости не пропуститъ, а впрочемъ, обѣщалъ не препятствовать письменнымъ сношеніямъ пашей съ визиремъ. Вслѣдъ затѣмъ явился другой парламентеръ съ письмомъ отъ самаго визиря, который предлагалъ заключить перемиріе и отвести наши войска назадъ. Кутузовъ обѣщалъ дать отвѣтъ, а самъ прежде всего принялъ мѣры, чтобы не допустить въ лагерь визиря доставки какихъ бы то ни было продовольственныхъ припасовъ. Въ этихъ видахъ былъ занятъ войсками Маркова островъ Голя, противъ лагеря главныхъ силъ визиря, и на этомъ островѣ устроены двѣ батареи, каждая на 2 орудія; флотиліи наши, притянутыя отъ мѣста переправы и отъ Журжи, стали перпендикулярно теченію Дуная, выше и ниже острова Голя, и заняли всю ширину рѣки; отрядъ Гартинга былъ подвинутъ впередъ, на 250 саж. отъ турецкаго лагеря.
Кутузовъ рѣшилъ ожидать, «на что люди, такимъ образомъ отрѣзанные, рѣшатся», и вмѣстѣ съ тѣмъ послалъ визирю слѣдующій отвѣтъ: «я не вправѣ отстраниться отъ данныхъ мнѣ Государемъ моимъ повелѣній и не прекращу военныхъ дѣйствій, доколѣ не узнаю, на какомъ основаніи Порта хочетъ мириться? Пусть Ахметъ-бей предварительно объяснится по сему предмету откровенно со мною, своимъ стариннымъ другомъ». Но визирь не дождался отвѣта и, еще до перерыва сообщенія по Дунаю, воспользовавшись темнотою ночи, на 3 октября, на небольшой лодкѣ, успѣлъ пробраться въ Рущукъ, передавъ начальство надъ войсками въ лагерѣ, на лѣвомъ берегу Дуная сераскиру Чабанъ-оглу-пашѣ. Кутузовъ, узнавъ объ этомъ, говорилъ: «Если бы визирь не ушелъ, то некому было бы извѣстить султана о положеніи, въ какое мы поставили его ариію»—во всякомъ случаѣ, Кутузовъ, конечно, зналъ, что въ силу обычая турокъ визирь, окруженный непріятелемъ, не имѣетъ права вести переговоры о мирѣ. Вскорѣ визирь прислалъ отвѣтъ на письмо Кутузова, въ которомъ указывалъ на необходимость назначенія уполномоченныхъ отъ обѣихъ сторонъ для переговоровъ.
Между тѣмъ, брошенная имъ армія (усилившаяся при немъ до 35,000—36,000tчел. при 56 орудіяхъ) была отрѣзана отовсюду и обстрѣливаема со всѣхъ четырехъ сторонъ; орудія на валахъ турецкаго ретраншамента были сбиты; у турокъ были разстрѣляны всѣ снаряды и туркамъ пришлось прекратить пальбу. Хлѣба не было; турки съѣли всѣхъ уцѣлѣвшихъ лошадей, а затѣмъ начали питаться «травяными кореньями». Холодъ развивалъ болѣзнн; ощущался недостатокъ топлива. По свидѣтельству самого Кутузова, турки, «не имѣя дровъ и будучи почти наги, умирали… по нѣсколько сотъ ежедневно… Терпѣніе сими людьми, оказанное, достойно быть описано перомъ историка», писалъ онъ.
Для большаго еще увеличенія бѣдствій турецкихъ войскъ, Кутузовъ предпринялъ переправу на правый берегъ Дуная и въ другихъ пунктахъ. По его приказанію, генералъ Гамперъ, стоявшій, съ частью войскъ 15-й дивизіи у Обилешти, переправилъ черезъ Дунай и выслалъ къ Туртукаю небольшой отрядъ полковника Грекова 8-го, а самъ съ другимъ отрядомъ направился къ Силистріи. Туртукай былъ занятъ первымъ отрядомъ безъ боя 10 октября, а Силистрія взята войсками Гампера открытою силою 11 октября; при этомъ были взяты: до 1000 плѣнныхъ, 8 знаменъ, 12 орудій, арсеналъ, нѣсколько судовъ и богатая добыча. Укрѣпленія Силистріи и Туртукая были разрушены, послѣ чего Гамперъ возвратился на лѣвый берегъ Дуная, оставивъ на правомъ берегу часть казаковъ для развѣдокъ. Однако, визирь могъ еще разсчитывать на помощь со стороны Виддина. Въ виду этого Кутузовъ приказалъ Зассу повторить про-
По окончании боя Марков занял позиции на высотах между Дунаем и низовьями Лома, а для усиления этой позиции и для пальбы по лагерю визиря на левом берегу Дуная было устроено пять редутов. Теперь визирь был отрезан от Рущука, где находилась административно-хозяйственная часть его армии и куда бежали турецкие начальники из лагеря, взятого Марковым. Начальники эти собрались на военный совет и к вечеру 2 октября прислали к Маркову парламентёра, с просьбою отправить его к визирю для объявления, что совет пашей в Рущуке находит необходимым приступить к переговорам о мире и немедленно заключить перемирие. Марков отослал этого парламентера к Кутузову, который, в свою очередь, отправил его обратно в Рущук с объявлением, что никого к визирю из крепости не пропустит, а впрочем, обещал не препятствовать письменным сношениям пашей с визирем. Вслед затем явился другой парламентёр с письмом от самого визиря, который предлагал заключить перемирие и отвести наши войска назад. Кутузов обещал дать ответ, а сам прежде всего принял меры, чтобы не допустить в лагерь визиря доставки каких бы то ни было продовольственных припасов. В этих видах был занят войсками Маркова остров Голя, против лагеря главных сил визиря, и на этом острове устроены две батареи, каждая на 2 орудия; флотилии наши, притянутые от места переправы и от Журжи, стали перпендикулярно течению Дуная, выше и ниже острова Голя, и заняли всю ширину реки; отряд Гартинга был подвинут вперёд, на 250 саж. от турецкого лагеря.
Кутузов решил ожидать, «на что люди, таким образом отрезанные, решатся», и вместе с тем послал визирю следующий ответ: «я не вправе отстраниться от данных мне Государем моим повелений и не прекращу военных действий, доколе не узнаю, на каком основании Порта хочет мириться? Пусть Ахмет-бей предварительно объяснится по сему предмету откровенно со мною, своим старинным другом». Но визирь не дождался ответа и, ещё до перерыва сообщения по Дунаю, воспользовавшись темнотою ночи, на 3 октября, на небольшой лодке, успел пробраться в Рущук, передав начальство над войсками в лагере, на левом берегу Дуная сераскиру Чабан-оглу-паше. Кутузов, узнав об этом, говорил: «Если бы визирь не ушёл, то некому было бы известить султана о положении, в какое мы поставили его ариию» — во всяком случае, Кутузов, конечно, знал, что в силу обычая турок визирь, окружённый неприятелем, не имеет права вести переговоры о мире. Вскоре визирь прислал ответ на письмо Кутузова, в котором указывал на необходимость назначения уполномоченных от обеих сторон для переговоров.
Между тем, брошенная им армия (усилившаяся при нём до 35,000—36,000tчел. при 56 орудиях) была отрезана отовсюду и обстреливаема со всех четырёх сторон; орудия на валах турецкого ретраншамента были сбиты; у турок были расстреляны все снаряды и туркам пришлось прекратить пальбу. Хлеба не было; турки съели всех уцелевших лошадей, а затем начали питаться «травяными кореньями». Холод развивал болезнн; ощущался недостаток топлива. По свидетельству самого Кутузова, турки, «не имея дров и будучи почти наги, умирали… по несколько сот ежедневно… Терпение сими людьми, оказанное, достойно быть описано пером историка», писал он.
Для большего ещё увеличения бедствий турецких войск, Кутузов предпринял переправу на правый берег Дуная и в других пунктах. По его приказанию, генерал Гампер, стоявший, с частью войск 15-й дивизии у Обилешти, переправил через Дунай и выслал к Туртукаю небольшой отряд полковника Грекова 8-го, а сам с другим отрядом направился к Силистрии. Туртукай был занят первым отрядом без боя 10 октября, а Силистрия взята войсками Гампера открытою силою 11 октября; при этом были взяты: до 1000 пленных, 8 знамён, 12 орудий, арсенал, несколько судов и богатая добыча. Укрепления Силистрии и Туртукая были разрушены, после чего Гампер возвратился на левый берег Дуная, оставив на правом берегу часть казаков для разведок. Однако, визирь мог ещё рассчитывать на помощь со стороны Виддина. Ввиду этого Кутузов приказал Зассу повторить про-
