сударыню; она не потерпѣла бы, чтобы мое посольство было обставлено хуже, чѣмъ подобаетъ; я совершенно спокоенъ на этотъ счетъ»… Еще лучше рисуетъ поведеніе Кутузова и вліяніе его личности слѣдующій эпизодъ.
Кутузовъ обозрѣвалъ однажды верхомъ окрестности столицы и вдругъ направился къ султанскому саду, входъ въ который былъ запрещенъ подъ страхомъ смертной казни и въ которомъ къ тому же, въ этотъ день, прогуливались жены султана. Въ свитѣ посла находилось нѣсколько турецкихъ чиновниковъ и въ ихъ числѣ одинъ бимбаши (штабъ-офицеръ). Послѣдній, полагая, что Кутузовъ сбился съ дороги, или же не знаетъ о грозномъ запрещеніи, доложилъ ему, что входъ въ этотъ садъ воспрещенъ всѣмъ безъ различія званія и достоинства. «Знаю, знаю», отвѣчалъ Кутузовъ и продолжалъ ѣхать къ воротамъ. Взволновалась изумленная стража; самъ начальникъ султанской гвардіи выступилъ впередъ и спросилъ: «кто ѣдетъ?»—Кутузовъ отвѣчалъ: «Представитель Монархини, предъ которою ничто не вянетъ, а все цвѣтетъ, Екатерины Великой, Императрицы Всероссійской, которая нынѣ милуетъ васъ миромъ»—начальникъ гвардіи палъ на колѣни; караулъ очистилъ путь, Кутузовъ въѣхалъ въ садъ, осмотрѣлъ все въ немъ находившееся и спокойно возвратился въ посольство—затѣмъ тотчасъ же довелъ обо всемъ случившемся до свѣдѣнія самаго султана, причемъ хвалилъ умъ, вѣрность и исправность караула, который точнымъ исполненіемъ своихъ обязанностей привелъ его въ удивленіе, а вмѣстѣ съ тѣмъ, именемъ Екатерины Великой, просилъ «правосуднаго, человѣколюбиваго монарха наградить столь достойныхъ подданныхъ, жертвовавшихъ собою для поддержанія дружбы обоихъ дворовъ». Въ то время, когда султану сдѣлалось извѣстнымъ посланіе Кутузова, явился великій визирь съ донесеніемъ о неслыханной дерзости русскихъ и о не подлежавшемъ прощенію преступленіи караула; но султанъ разорвалъ это донесеніе и велѣлъ отвѣчать Кутузову, что «уважая высокое имя Екатерины Великой, онъ произвелъ начальника стражи въ бунчужные паши, а караульныхъ прилично наградилъ». Если въ этихъ и въ имъ подобныхъ разсказахъ и заключается извѣстное преувеличеніе, то все же они обрисовываютъ достаточно рельефно и наглядно отношеніе къ Россіи, въ концѣ царствованія Императрицы Екатерины II, въ той самой Турціи, правители которой до Екатерины и даже въ началѣ ея царствованія не стѣснялись, при разрывѣ сношеній, заключать представителей русскихъ государей въ Семибашенный замокъ. Кутузовъ былъ достойнымъ представителемъ императрицы и много способствовалъ установленію этихъ новыхъ отношеній между обѣими державами. Онъ какъ бы отдыхалъ послѣ своей предыдущей трудовой, походной и боевой дѣятельности подъ благодатнымъ южнымъ небомъ, среди преданнаго нѣгѣ народа, и самъ впослѣдствіи называлъ это время «счастливѣйшимъ въ своей жизни»; но это нисколько не уменьшало его усердія въ дѣлѣ исполненія обязанностей службы. Въ непродолжительное время онъ оправдалъ довѣріе императрицы, обнаруживъ рѣдкія способности къ дипломатической дѣятельности, отлично исполнилъ задачу, возложенную на него государынею, сослуживъ ей и Россіи великую службу. Императрица, конечно, лучше другихъ понимала это и цѣнила его заслуги, а потому оставляла его въ Константинополѣ лишь до тѣхъ поръ, пока это было необходимо; но какъ только явилась возможность его отозвать, то это и было ею сдѣлано, въ видахъ возложенія на него другихъ порученій.
Осенью 1794 года Кутузовъ возвратился въ Россію. Около этого времени графъ А. А. Безбородко писалъ графу А. Р. Воронцову: «…Кутузовъ во всенижайшихъ слугахъ графа Зубова». Едва ли однако слѣдуетъ признавать это безусловно справедливымъ; весьма вѣроятно, что Безбородко далъ не совсѣмъ безпристрастный отзывъ о человѣкѣ такъ обращавшемъ на себя вниманіе государыни; повидимому, Кутузовъ хотя и ладилъ съ П. А. Зубовымъ, но нѣтъ фактовъ, чтобы онъ поступался собственнымъ достоинствомъ.
Въ началѣ 1795 г., въ виду возможности разрыва съ Швеціею, Кутузовъ былъ назначенъ главнокомандующимъ всѣми сухопутными войсками, флотиліею и крѣпостями въ Финляндіи, съ оставленіемъ въ должности генералъ-губернатора Казанскаго и Вятскаго. Въ это время великій князь Константинъ Павловичъ, по волѣ императрицы, совершилъ поѣздку для обозрѣнія Роченсальмской крѣпости и порта;
сударыню; она не потерпела бы, чтобы мое посольство было обставлено хуже, чем подобает; я совершенно спокоен на этот счёт»… Ещё лучше рисует поведение Кутузова и влияние его личности следующий эпизод.
Кутузов обозревал однажды верхом окрестности столицы и вдруг направился к султанскому саду, вход в который был запрещён под страхом смертной казни и в котором к тому же, в этот день, прогуливались жёны султана. В свите посла находилось несколько турецких чиновников и в их числе один бимбаши (штаб-офицер). Последний, полагая, что Кутузов сбился с дороги, или же не знает о грозном запрещении, доложил ему, что вход в этот сад воспрещён всем без различия звания и достоинства. «Знаю, знаю», отвечал Кутузов и продолжал ехать к воротам. Взволновалась изумлённая стража; сам начальник султанской гвардии выступил вперёд и спросил: «кто едет?» — Кутузов отвечал: «Представитель Монархини, пред которою ничто не вянет, а всё цветёт, Екатерины Великой, Императрицы Всероссийской, которая ныне милует вас миром» — начальник гвардии пал на колени; караул очистил путь, Кутузов въехал в сад, осмотрел всё в нём находившееся и спокойно возвратился в посольство — затем тотчас же довёл обо всём случившемся до сведения самого султана, причём хвалил ум, верность и исправность караула, который точным исполнением своих обязанностей привёл его в удивление, а вместе с тем, именем Екатерины Великой, просил «правосудного, человеколюбивого монарха наградить столь достойных подданных, жертвовавших собою для поддержания дружбы обоих дворов». В то время, когда султану сделалось известным послание Кутузова, явился великий визирь с донесением о неслыханной дерзости русских и о не подлежавшем прощению преступлении караула; но султан разорвал это донесение и велел отвечать Кутузову, что «уважая высокое имя Екатерины Великой, он произвёл начальника стражи в бунчужные паши, а караульных прилично наградил». Если в этих и в им подобных рассказах и заключается известное преувеличение, то всё же они обрисовывают достаточно рельефно и наглядно отношение к России, в конце царствования Императрицы Екатерины II, в той самой Турции, правители которой до Екатерины и даже в начале её царствования не стеснялись, при разрыве сношений, заключать представителей русских государей в Семибашенный замок. Кутузов был достойным представителем императрицы и много способствовал установлению этих новых отношений между обеими державами. Он как бы отдыхал после своей предыдущей трудовой, походной и боевой деятельности под благодатным южным небом, среди преданного неге народа, и сам впоследствии называл это время «счастливейшим в своей жизни»; но это нисколько не уменьшало его усердия в деле исполнения обязанностей службы. В непродолжительное время он оправдал доверие императрицы, обнаружив редкие способности к дипломатической деятельности, отлично исполнил задачу, возложенную на него государынею, сослужив ей и России великую службу. Императрица, конечно, лучше других понимала это и ценила его заслуги, а потому оставляла его в Константинополе лишь до тех пор, пока это было необходимо; но как только явилась возможность его отозвать, то это и было ею сделано, в видах возложения на него других поручений.
Осенью 1794 года Кутузов возвратился в Россию. Около этого времени граф А. А. Безбородко писал графу А. Р. Воронцову: «…Кутузов во всенижайших слугах графа Зубова». Едва ли однако следует признавать это безусловно справедливым; весьма вероятно, что Безбородко дал не совсем беспристрастный отзыв о человеке так обращавшем на себя внимание государыни; по-видимому, Кутузов хотя и ладил с П. А. Зубовым, но нет фактов, чтобы он поступался собственным достоинством.
В начале 1795 г., ввиду возможности разрыва с Швециею, Кутузов был назначен главнокомандующим всеми сухопутными войсками, флотилиею и крепостями в Финляндии, с оставлением в должности генерал-губернатора Казанского и Вятского. В это время великий князь Константин Павлович, по воле императрицы, совершил поездку для обозрения Роченсальмской крепости и порта;
?