дѣлѣ И. С. не примыкалъ ни къ какой партіи. Только въ Петербургѣ его соблазнилъ кружокъ, по числу членовъ, называвшійся les Seize. Участннками были между прочими: Браницкій, Лермонтовъ, Жерве, Фредериксъ, Монго Столыпинъ, Сергѣй Долгорукій и будущій министръ Валуевъ. Дѣятельность кружка сводилась къ вечернимъ бесѣдамъ, а бесѣдовали такъ, по заявленію Браницкаго, какъ будто бы 3‑е отдѣленіе вовсе не существовало.
По кончинѣ дяди, И. С. былъ переведенъ, 13 апрѣля 1838 г., младшимъ секретаремъ въ Парижъ. Такъ была достигнута давно желанная цѣль: представлялась возможность много наблюдать, изучать, заводить знакомства. Въ гостиныхъ герцогини de Rauzan и С. П. Свѣчиной встрѣчались такія личности какъ Беррье (Berryer), Моли (Moli), Монталамберъ (Montalembert), Экштейнъ (Eckstein), Фаллу (Falloux), Ламеннэ (Lamennais). Съ ними велись поучительные разговоры, обсуждались современныя теченія, разрѣшались жгучія задачи. Эти вечера съ ихъ очаровательною обстановкою служили лучшей школою для молодого дипломата. Между тѣмъ научныя занятія, особенно по части славяновѣдѣнія и русской исторіи, шли своимъ чередомъ, и Самаринъ высылалъ въ Парижъ длинные списки соотвѣтствующей литературы.
Такъ прошли четыре года. Жизнь въ Парижѣ прерывалась путешествіями по Германіи, Бельгіи, Голландіи, Англіи. Въ апрѣлѣ 1842 г. наступилъ переломъ, долго таившійся въ глубинѣ души, и развитіе котораго можно прослѣдить по дневникамъ. Послѣдствіемъ его былъ переходъ И. С. въ католичество, а затѣмъ, 10 августа 1843 г., вступленіе въ орденъ іезуитовъ. Его не удержала горячая любовь къ семьѣ и отечеству, онъ отрекся отъ завиднаго положенія, отъ родового имѣнія въ 3000 душъ крестьянъ, оть всѣхъ благъ міра сего. По его собственному признанію впервые направили его на этотъ путь, съ одной стороны, Чаадаевъ своими мѣткими соображеніями, а съ другой, Филаретъ Московскій и Андрей Муравьевъ, доводы которыхъ онъ считалъ очень слабыми. Постоянное общеніе съ просвѣщенными католиками не могло также не отразиться на немъ. А. И. Тургеневъ, посѣтившій его около этого времени, оправдываетъ его по сво́ему. «Я былъ два раза въ Saint-Acheul», пишетъ онъ К. С. Сербиновичу, «и спорилъ съ послушникомъ Иваномъ Ксаверіемъ; но объ этомъ послѣ; не онъ во всемъ виноватъ, а мы, т.-е. вы, я, Филаретъ, Муравьевъ и весь летаргизмъ нашего православія: опять sapienti sat». Какъ ни какъ, но съ тѣхъ поръ, послѣ перехода въ католичество, соединеніе Восточной Церкви съ Западною стало завѣтною мыслью И. С. Онъ ей посвятилъ свои труды, свою жизнь, и остался ей непоколебимо вѣренъ до гробовой доски.
Окончивъ двухлѣтній новиціатъ въ Saint-Acheul, онъ занимался цѣлые четыре года исключительно богословскими науками, былъ рукоположенъ въ это время священникомъ, потомъ самъ преподавалъ церковную исторію и, наконецъ, побывалъ въ Римѣ. Все это служило какъ бы подготовкой для предстоящей дѣятельности въ Парижѣ, куда онъ прибылъ въ концѣ 1855 года. Къ нему присоединились И. М. Мартыновъ, а впослѣдствіи Е. П. Балабинъ и другіе. Главною задачею этого кружка признавалось всестороннее изученіе Россіи, ея исторіи и быта, съ цѣлью знакомить съ нею иностранцевъ. Личное настроеніе И. С. осталось навсегда богословско-иреническое. При этомъ, хотя самъ глубоко убѣжденный, онъ не навязывалъ своихъ убѣжденій другимъ, а только усердно ихъ излагалъ, изустно и письменно, предоставляя ихъ оцѣнку внушеніямъ совѣсти каждаго.
Въ такомъ духѣ было написано первое его сочиненіе: La Russie sera-t-elle catholique? (Paris, 1856), надѣлавшее не мало шума и появившееся очень скоро въ переводѣ на русскій явыкъ, испанскій и дважды на нѣмецкій. По поводу національныхъ воззрѣній польская газета Czas жестоко обрушилась на автора. Умѣреннѣе, но въ томъ же смыслѣ выразился Przeglad Poznanski (1857). Слѣдствіемъ этихъ нападокъ была газетная полемика, которая печаталась въ Univers. Изъ русскихъ немедленно или нѣсколько позже обратились «къ бывшему соотечественнику
