Страница:Русский биографический словарь. Том 4 (1914).djvu/7

Эта страница была вычитана
5
ГААЗЪ.

съ нихъ кандалы и давать имъ возможность собраться съ нравствениыми и физическими силами передъ «владиміркой», отогрѣться душевно и найти утѣшеніе и поддержку. Но не только для больныхъ и слабыхъ, а вообще для всѣхъ пересыльныхъ онъ выхлопоталъ разрѣшеніе останавливаться въ Москвѣ на недѣлю, чтобы была возможность дѣйствительно ознакомиться съ ихъ нуждами и помочь имъ. Въ теченіе этой недѣли Г. посѣщалъ партію не менѣе четырехъ разъ. Онъ выхлопоталъ также разрѣшеніе устроить на другомъ кондѣ Москвы, й именно за Рохожскою заставой, полуэтапъ, такъ какъ первый переходъ отъ Москвы до Богородска былъ очень длиненъ, а исполненіе разныхъ формальностей задерживало выступленіе партіи до 2—3 часовъ дня. Вотъ къ этому-то Рогожскому полуэтапу подъѣзжалъ каждый понедѣльникъ, рано утромъ, Ѳ. П. въ своей старомодной, всей Москвѣ извѣстной пролеткѣ, доверху нагруженной припасами для пересыльныхъ. Г. обходилъ арестантовъ, раздавалъ имъ припасы, ободрялъ, напутствовалъ ихъ и прощался съ ними, часто даже цѣлуя тѣхъ, въ которыхъ успѣлъ подмѣтить «душу живу». А нерѣдко можно было видѣть, какъ онъ, — во фракѣ, съ Владимірскимъ крестомъ въ петлицѣ, въ старыхъ башмакахъ съ пряжками и въ высокихъ чулкахъ, а если это бывало зимой, то въ порыжѣлыхъ высокихъ сапогахъ и старой волчьей шубѣ, — шагалъ нѣсколько верстъ съ партіей, продолжая свою бесѣду со ссыльными. Такое отношеніе къ арестантамъ возбуждало много неудовольствій противъ Г., и ихъ послѣдствіемъ было то, что въ 1839 г. онъ былъ совершенно устраненъ отъ свидѣтельствованія пересыльныхъ. Это распоряженіе глубоко оскорбило его, но ничто не могло сломить его энергію и заставить отступить отъ дѣла, которое онъ считалъ правымъ. Опираясь на свое званіе и право директора тюремнаго комитета, Г. такъ же аккуратно продолжалъ посѣщать пересыльную тюрьму и такъ же горячо заступался за «своихъ» арестантовъ. Его упорство и настойчивость, наконецъ, утомили его противниковъ: на «утрированнаго филантропа» махнули рукой и стали смотрѣть сквозь пальцы на его дѣятельность. Понятно, съ какой любовью и глубокимъ уваженіемъ смотрѣли арестанты на «своего святого доктора», и за всю его «службу» при тюрьмѣ ни одно грубое слово не коснулось его слухи даже въ камерахъ самыхъ закоренѣлыхъ преступниковъ, къ которымъ онъ входилъ спокойно и всегда одинъ. Съ надеждой на утѣшеніе и возможное облегченіе ихъ тяжелой участи, шли пересыльные въ Москву и уходили изъ нея въ далекую Сибирь, унося въ сердцахъ воспоминаніе о чистомъ образѣ человѣка, положившаго свою жизнь на служеніе несчастному и обездоленному брату. Когда впослѣдствіи до зтихъ людей дошла печальная вѣсть о смерти ихъ заступника, они на свои трудовые гроши соорудили въ Нерчинскихъ рудникахъ икону св. Ѳеодора Тирона съ неугасимой передъ ней лампадой.

Не менѣе плодотворна была дѣятельность Г. и по преобразованію московскаго губернскаго тюремнаго замка, который былъ въ самомъ ужасномъ состояніи. По многократнымъ представленіямъ Г. кн. Голицынъ черезъ тюремный комитетъ разрѣшилъ ему въ видѣ опыта перестроить одинъ изъ коридоровъ замка хозяйственныыъ способомъ, и онъ принялся за дѣло, не жалѣя своихъ средствъ для ускоренія его. Въ половинѣ 1833 г. часть тюремнаго замка приняла образцовый, по тому времени, видъ: чистыя камеры, выкрашенныя масляной краской, освѣщались широкими окнами и были снабжены поднимающимися на день нарами; были устроены умывальники и ретирады, изгнавшія изъ камеръ зловонную «парашѵ»; на дворѣ былъ вырытъ колодецъ, а дворъ обсаженъ сибирскими тополями. Г. устроилъ въ тюрьмѣ мастерскія: переплетную, столярную, сапожную, портняжную и даже плетеніе лаптей. Въ 1836 г. его трудами и на пожертвованія, собранныя имъ же, была устроена, за неимѣніемъ мѣста въ губернскомъ замкѣ, школа для арестантскихъ дѣтей при пересыльной тюрьмѣ; Г. очень любилъ дѣтей, часто посѣщалъ эту школу, ласкалъ дѣтей и слѣдилъ ва ихъ успѣхами. Онъ заботился также о