1753 г. назначила его придворнымъ проповѣдникомъ. 2 февраля (З1 января) 1757 г. Гедеонъ былъ назначенъ архимандритомъ Саввина Сторожевскаго монастыря, 4 марта 1758 г. — членомъ Синода, а 17 апрѣля того же года — архимандритомъ Троицкой Сергіевы Лавры. 7 октября 1761 г. онъ былъ посвященъ въ санъ епископа Псковскаго, съ оставленіемъ придворнымъ проповѣдникомъ. Только три мѣсяца, съ марта по іюнь 1762 г., пробылъ Гедеонъ въ своей епархіи, затѣмъ снова былъ вызванъ въ Синодъ и присутствовалъ на коронаціи Екатерины II. 4 іюня 1763 г. онъ по прошенію былъ уволенъ въ епархію до сентября, но, не доѣхавъ до Пскова, 19 іюня по болѣзни остановился въ пригородномъ Пантелеймоновскомъ монастырѣ, гдѣ и умеръ 22 іюня 1763 г. Онъ былъ погребенъ во Псковскомъ Троицкомъ соборѣ, и въ эпитафіи дана слѣдующая характеристика дѣятельности покойнаго епископа:
«Здѣсь погребенъ Гедеонъ, Гедеонъ всеславный,
Псковскія епархіи пастырь православный,
Столпъ Россійскія Церкви, по вѣрѣ ревнитель,
Проповѣдникъ, Божія слова учитель,
Пастыремъ добрымъ образъ, честь и богословомъ,
Оставилъ Церкви рѣчи премудрыя словомъ,
Иже въ 37 лѣтъ преставися къ Богу,
Оставивъ слезы и печаль паствѣ своей многу».
Архимандритъ богатѣйшаго въ Россіи монастыря, постоянно вращавшійся въ блестящемъ придворномъ обществѣ, Гедеонъ былъ далекъ отъ обязательной для инока простоты въ обстановкѣ и одеждѣ. Ходили слухи о его баснословной роскоши и богатствѣ. Его гардеробъ, состоявшій изъ великолѣпныхъ шелковыхъ и бархатныхъ рясъ, занималъ цѣлую комнату; онъ совсѣмъ по придворному щеголялъ въ шелковыхъ чулкахъ и башмакахъ съ тысячными брилліантовыми пряжками. Про него сложилось присловіе: «Гедеонъ нажилъ милліонъ». Но опись оставшагося послѣ епископа Псковскаго имущества, въ которой показано только 5855 р. 75 коп. наличныхъ денегъ, по замѣчанію протоіерея Титова, «не подтверждаетъ этихъ явно преувеличенныхъ слуховъ о роскошной жизнии милліонномъ состояніи» Гедеона. Несомнѣно, что Гедеонъ не былъ угрюмымъ, строгимъ къ себѣ и другимъ ревнителемъ аскетическихъ идеаловъ. По выраженію проф. П. В. Знаменскаго, «это былъ монахъ живой, эмансипированный, притомъ же придворный», обязанный всѣмъ мірской власти. Онъ умѣлъ растрогать чувствительную Елисавету въ церкви, умѣлъ польстить ей поднесеніемъ тома своихъ проповѣдей съ витіеватой дедикаціей «миромъ и побѣдами преславной монархинѣ и благоутробіемъ несравненной отечества Матери», способной «прикрыть» его книгу «отъ ненавидящихъ истины Слова Божія враговъ» своею «славою монаршею, которою Богъ Слово на удивленіе всему свѣту одѣлъ ее, порфирою». Успѣхъ проповѣдника Гедеона объясняется прежде всего «новостью его направленія, совсѣмъ чуждаго ораторскихъ принадлежностей старой Кіевской школы, всѣхъ этихъ риторическихъ ухищреній и вычуръ аргументаціи». Нравилось слушателямъ уже одно его чисто русское произношеніе. Завистливый Сумароковъ называлъ Гедеона «Россійскимъ Флешіеромъ», приравнивая къ знаменитому въ исторіи западнаго проповѣдничества французскому епископу, признавалъ его возстановителемъ «опустошеннаго» послѣ смерти Ѳеофана Прокоповича «Россійскаго Парнасса», «имѣющимъ еще болѣе цвѣтности, нежели Ѳеофанъ». По отзыву Платона Левшина, слушатели Гедеона «бывали какъ бы внѣ себя и боялись, чтобы онъ не пересталъ говорить». Гедеонъ ясенъ, Простъ и всегда искрененъ, обличенія его направлены не на однихъ слушателей, но и на пастырей. Слѣдующее мѣсто изъ слова въ недѣлю о Блудномъ сынѣ даетъ понятіе о на строенности проповѣдника и о его чуждыхъ фальшивой аффектаціи ораторскихъ пріемахъ. «Осмотримся», говорилъ Гедеонъ, «сколь много мы, будучи въ нашихъ чинахъ, въ нашихъ достоинствахъ, въ нашемъ изобиліи воспользовали Церковь Божію или общество… Я бъ охотно умолчалъ, слышатели, о семъ, я бъ самъ радъ прикрыть такойстыдъ нашъ, но бѣдные просители, никакого удовольствія отъ
