этотъ же годъ онъ описалъ «Древности Чертковскаго собранія» — древности преимущественно бронзоваго вѣка, добытыя въ Германіи. Очень живое участіе принялъ Г., какъ членъ-основатель, въ открытіи Московскаго Археологическаго Общества въ 1864 г. Сюда же онъ представилъ свой интересный докладъ объ изслѣдованіи кургановъ, который и былъ напечатанъ въ 1‑мъ выпускѣ трудовъ Общества. Этотъ трудъ Г. былъ первымъ строго-систематическимъ изслѣдованіемъ въ данной мѣстности. Обращая тщательное вниманіе на внутреннее содержаніе кургановъ и на внѣшній видъ и расположеніе ихъ (что было тогда еще новостью), онъ выяснилъ значеніе Москвы-рѣки, какъ рѣзкой археологической границы между сѣверной и южной частями губерніи. Онъ доказалъ былое существованіе въ южной части этой губерніи двухъ родственныхъ, но разновременныхъ финскихъ племенъ, а въ сѣверной предполагалъ слѣды славянскаго племени. Затѣмъ вниманіе Археологическаго О6щества Г. привлекъ другимъ вопросомъ, а именно, какъ онъ выражался, — «изслѣдованіемъ подпочвы исторической Россіи». А. А. предлагалъ систематическое наблюденіе за земляными работами и возможными при нихъ открытіями въ древнихъ городахъ Руси; при этомъ онъ предлагалъ дѣятельную помощь свою въ созданіи сѣти корреспондентовъ по такимъ городамъ. Мысль эта нашла себѣ въ значительной степени осуществленіе по мѣрѣ того, какъ росло вліяніе Общества. Увѣнчались успѣхомъ и старанія Г. возбудить интересъ къ родной старинѣ въ мѣстныхъ дѣятеляхъ. Вообще въ дѣлахъ Московскаго Археологическаго Общества Г. принималъ всегда живѣйшее участіе, внимательно слѣдилъ за разработкой поставленныхъ вопросовъ. Когда на первомъ съѣздѣ возникъ споръ относительно слова «Русь», онъ не склонился ни въ одну, ни въ другую сторону, а въ своей замѣткѣ старался научно опредѣлить правильную форму для самого спора. На этомъ же съѣздѣ Г. доказывалъ скиѳское, а не греческое (какъ думали тогда) происхожденіе извѣстныхъ бронзовыхъ стрѣлъ. Когда же третій кіевскій съѣздъ поднялъ вопросъ о «сторожевыхъ» курганахъ, А. А. ихъ рѣшительно отвергъ, представляя вѣскіе доводы своимъ многочисленнымъ противникамъ. Въ это же время Г. выступилъ съ вопросомъ о болѣе чистыхъ слѣдахъ пребыванія древнихъ славянъ въ предѣлахъ Европы. Вопреки Бэру, онъ искалъ славянскихъ череповъ не въ Мекленбургѣ, а въ Карпатскихъ странахъ и въ области русскихъ вятичей. Эта область привлекла Г. къ тому изслѣдованію, съ которымъ онъ выступилъ на VII ярославскомъ и VIII московскомъ съѣздахъ — объ иконахъ св. Николая, такъ называемаго можайскаго типа: въ этомъ типѣ Г. находилъ наслѣдіе языческой старины вятичей. Много возбудившій споровъ вопросъ о такъ называемыхъ каменныхъ бабахъ былъ затронутъ и А. А. въ сообщеніяхъ «О каменныхъ бабахъ Московской губ.».
Родной языкъ и письменность, старая и новая, не менѣе интересовали Г. Памятникомъ его занятій славянской письменностью было «Слово о значеніи кирилловскихъ письменъ», произнесенное имъ на древне-славянскомъ языкѣ передъ славянскими гостями 1867 г. (отпечатано отдѣльно въ 1885 г.).
Необходимо также отмѣтить первую русскую популярную книгу по доисторйческой археологіи, написанную Гатцукомъ: «Старина русской земли. Слово о старинѣ незапамятной» (1866). Весьма сочувственно встрѣтила критика появленіе этой книги, а Котляревскій сказалъ, что она «была и остается замѣчательнымъ явленіемъ въ нашей популярной литературѣ». Оригиналенъ путь, которымъ ведетъ читателя авторъ: онъ начинаетъ не съ отдаленной старины, а съ ближайшей, и постепенно восходитъ къ древности. Большою популярностью пользовались также слѣдующія двѣ брошюры Г.: «Николай Коперникъ, основатель новой астрономіи» (М. 1873 г. Изд. Общ. Распр. Пол. Кн.) и «Житіе св. Тихона Задонскаго» (М. 1884 г.).
Затѣмъ укажемъ еще слѣдующіе труды Г.: «О курганахъ, господствующихъ въ Московской губ.» (Чт. Общ. Ист. и Др. 1869 г., кн. 4); «Замѣтка о «каменныхъ бабахъ» близъ Москвы» (ib. 1870, кн. 3); «О Бисмаркѣ русскомъ, главноначальствующемъ южною (украинскою) арміею
