много времени у него уходило на постороннее чтеніе, и прибавляетъ, что во время курса онъ два раза болѣлъ и разъ «остался въ классѣ по лѣности», такъ что семилѣтній курсъ превратился для него въ десятилѣтній. Его же товарищъ Я. В. Абрамовъ, въ своемъ собраніи матеріаловъ для біографіи В. М. Г., говоритъ, что Г. учился хорошо и «оставилъ самыя пріятныя воспоминанія въ своихъ учителяхъ и воспитателяхъ». Такое противорѣчіе получилось вѣроятно потому, что способность Г. быстро схватывать изучаемый предметъ и вникать въ его сущность не требовала отъ него такой усидчивости въ занятіяхъ, какъ отъ большинства его товарищей, а его добросовѣстность требовала всецѣло отдаться дѣлу ученія и не посвящать столько времени постороннему чтенію. Съ большимъ интересомъ и любовью относился Г. къ изученію русской словесности и естественныхъ наукъ; по этимъ предметамъ онъ всегда получалъ хорошія отмѣтки; между прочимъ, сохранилось одно его сочиненіе «Смерть», поданное имъ въ 1872 г. учителю словесности; это сочиненіе обнаруживаетъ уже признаки зарожденія незауряднаго таланта. Занятія математикой Г. «искренно ненавидѣлъ» и, по возможности, избѣгалъ ихъ, хотя математика и не особенно трудно давалась ему. «Уже въ томъ возрастѣ», говоритъ Я. В. Абрамовъ, «въ немъ ярко проявлялись всѣ тѣ прелестныя черты его характера, которыя позднѣе невольно очаровывали и покоряли всякаго, имѣвшаго съ нимъ какое-либо дѣло; его необычайная мягкость въ отношеніяхъ къ людямъ, глубокая справедливость, уживчивость, строгое отношеніе къ себѣ, скромность, отзывчивость на горе и радость ближняго» — всѣ эти качества привлекали къ нему симпатіи начальства и учителей и любовь товарищей, изъ которыхъ многіе остались его друзьями на всю жизнь. «Въ этомъ же возрастѣ», говоритъ М. Малышевъ, «начали обнаруживаться во В. М. и тѣ умственныя качества, которыя поражали всѣхъ, знавшихъ его вдумчивое отношеніе ко всему видѣнному, слышанному и читанному, способность быстро схватывать сущность дѣла и находить разрѣшеніе вопроса, видѣть въ предметѣтѣ стороны, которыя обыкновено ускользаютъ отъ вниманія другихъ, оригинальность выводовъ и обобщеній, способность быстро и легко пріискивать доводы и аргументы въ подкрѣпленіе своихъ воззрѣній, умѣніе находить связь и зависимость между предметами, какъ бы они затемнены не были». И въ эти юные годы, когда другія дѣти являются вѣрнымъ отраженіемъ окружающей ихъ среды, Г. проявлялъ удивительную самостоятельность и независимость своихъ воззрѣній и сужденій: онъ уходилъ весь въ свой маленькій, имъ самимъ созданный мірокъ, заключавшійся въ книгахъ, рисункахъ, гербаріяхъ и коллекціяхъ, имъ же самимъ составленныхъ, или занимался какимъ-нибудь ручнымъ трудомъ, за любовь къ которому близкіе называли его шутя гоголевскимъ губернаторомъ, за ручнымъ трудомъ впослѣдствіи онъ часто обдумывалъ свои произведенія. Любовь къ природѣ, страсть къ наблюденіямъ ея явленій, производству опытовъ и особенно къ составленію различныхъ коллекцій и гербаріевъ осталась у него на всю жизнь.
Во время своего пребыванія въ гимназіи Г. принималъ самое живое участіе въ «гимназической литературѣ»; съ IV кл. онъ состоялъ дѣятельнымъ сотрудникомъ «Вечерней Газеты», издаваемой еженедѣльно воспитанниками; въ этой газетѣ онъ писалъ фельетоны за подписью «Агасферъ», и фельетоны эти пользовались огромнымъ успѣхомъ среди юныхъ читателей. Кромѣ того, Г. сочинилъ еще длинную поэму гекзаметромъ, гдѣ описывалъ гимназическую жизнь. Будучи страстнымъ любителемъ чтенія, Г. основалъ съ товарищами общество для составленія библіотеки. Капиталъ, необходимый для пріобрѣтенія у букинистовъ книгъ, составлялся изъ членскихъ взносовъ, изъ добровольныхъ пожертвованій, сюда поступали деньги, вырученныя отъ продажи старыхъ тетрадокъ въ мелочную лавочку и, нерѣдко, деньги, полученныя на завтраки.
Первые три года послѣ поступленія въ гимназію, Г. жилъ бъ своей семьѣ, а послѣ ея переселенія на югъ жилъ одно время на квартирѣ со своими старшими братьями (которымъ тогда
