Страница:Русский биографический словарь. Том 4 (1914).djvu/223

Эта страница была вычитана
223
ГАНЪ.

она изъ ребенка превратилась въ «большую», сильно отразился на ея духовномъ развитіи. Въ свободное отъ хозяйственныхъ хлопотъ время она усиленно занялась самообразованіемъ и съ жадностью набросилась на чтеніе. Къ этому же времени, судя по нѣкоторымъ указаніямъ явно автобіографическаго характера въ ея повѣстяхъ («Напрасный даръ» и «Судъ свѣта»), относятся и ея первые литературные опыты, навѣянные поэтическими произведеніями русской и иностранныхъ литературъ, которыя она прилежно изучала, при чемъ на первомъ планѣ стояла романтическая поэзія той эпохи. Такимъ образомъ, уже въ ранней молодости у Е. А. создалась склонность къ серіознымъ умственнымъ интересамъ, къ интенсивнымъ духовнымъ переживаніямъ. Но вмѣстѣ съ тѣмъ это страстное увлеченіе тогдашней романтической поэзіей наложило яркій идеалистическій отпечатокъ на ея характеръ и способь мышленія.

Изящная, привлекательная, умная дѣвушка вскорѣ пріобрѣла поклонниковъ среди екатеринославской молодежи и получила нѣсколько предложеній. Но захолустная провинція того времени не изобиловала женихами, которые легко могли бы привлечь вниманіе такой даровитой и своеобразной дѣвушки. Въ 1830 г., т.‑е. когда Е. А. всего исполнилось 16 лѣтъ, ей сдѣлалъ предложеніе, которое она приняла, капитанъ конной артиллеріи Петръ Алексѣевичъ Ганъ, вдвое старшій ея годами. Судя по одному изъ сохранившихся писемъ Е. А. къ близкой подругѣ, бракъ Е. А. съ Ганомъ былъ результатомъ ея полной дѣвичьей неопытности и настояній родныхъ. Она съ глубокой страстной горечью говоритъ въ этомъ письмѣ, что у женщины «не должно отнимать единственнаго блага, одной награды — свободы при избраніи того, кому приноситъ она въ даръ всю жизнь свою… Мысль, что единственное счастье, возможное для женщины, никогда не будетъ ея удѣломъ; что она должна итти по пути жизни не дружно, не рука объ руку съ другомъ, которому отдала душу, вѣру, все бытіе свое, а съ человѣкомъ, овладѣвшимъ только тѣлом ъея, обладающимъ ею по прихоти родственниковъ или по дѣтской слабости, которою люди умѣли воспользоваться, чтобъ связать дитя въ пеленахъ узами нерасторгаемости, — эта мысль убиваетъ въ ней энергію и дѣлаетъ изъ нея слабое, жалкое созданіе»… Очевидно, бракъ Е. А. съ Ганомъ не былъ результатомъ полной «свободы избранія», и это тяжело отразилось на всей ея послѣдующей жизни. Не слѣдуетъ думать, что мужъ будущей писательницы обладалъ какими-либо крѵпными несовершенствами или пороками, пагубно вліявшими на семейную жизнь. Напротивъ, П. А. Ганъ былъ человѣкъ добрый, хорошо образованный, получившій воспитаніе въ аристократическомъ Пажескомъ корпусѣ, владѣвшій. иностранными языками и довольно начитанный. Разладъ между супругами имѣлъ психологическую подкладку — полное нсходство ихъ характеровъ, вкусовъ и обраэа мышленія. У возвышенной идеалистки, какой была юная Е. А., не было ничего общаго съ ѣдко остро умнымъ скептикомъ, обладавшимъ практицизмомъ и склонностью черезчуръ трезво относиться къ жизни, вышучивая всякое проявленіе чувства, какъ смѣшной и даже вредный сентиментализмъ. А таковъ былъ ея мужъ, давно утратившій въ суровой военной обстановкѣ той эпохи способность понимать поэзію, въ особенности въ той утонченной формѣ, которая была присуща сложной душевной организаціи его юной мечтательницы жены. Еленѣ Андреевнѣ приходилось вести тяжелую жизнь жены бѣднаго артиллерійскаго офицера, батарею котораго часто переводили изъ одного провинціальнаго захолустья въ другое. Идеалистическіе запросы и неугасимо горѣвшая въ душѣ молодой женщины любовь къ поэзіи не дали Е. А. опуститься и превратиться въ «полковую даму», обычнаго тогда типа, занятую сплетнями и пересудами. Разочаровавшись въ своихъ попыткахъ сблизиться съ мужемъ, она съ тѣмъ болыпимъ жаромъ набрасывается на иэученіе иностранныхъ языковъ и на воспитаніе дѣтей, изъ которыхъ сынъ Александръ умеръ въ младенчествѣ, а двѣ дочери позднѣе выдвинулись въ литературѣ (старшая Елена Петровна