Г. Кромѣ того, Г. профессору Фишеру въ 1830 г. представилъ сочиненіе «О различіи человѣческаго рода», которое было напечатано въ «Новомъ магазинѣ натуральной Исторіи, Физики и Химіи»; здѣсь же въ этомъ году онъ помѣстилъ переводную статью съ французскаго: «Объ ископаемыхъ слоновыхъ костяхъ». По окончаніи университета Г. былъ оставленъ при немъ. Ему была предложена одна изъ Стевенскихъ стипендій, что дало ему возможность, не задумываясь о добываніи средствъ къ жизни, готовиться къ магистерскому экзамену. Взамѣнъ обычныхъ обязанностей стипендіатовъ — разъяснять посѣтителямъ зоологическаго музея неизвѣстные имъ предметы, Г. переводилъ съ французскаго статьи Г. И. Фишера «Объ ископаемыхъ животныхъ» и помѣщалъ переводы въ «Новомъ магазинѣ натуральной исторіи». Для этого же журнала онъ началъ переводить внаменитое произведеніе Кювье: «Discours sur les révolutions du globe». Трудъ этотъ требовалъ зрѣло-научнаго изложенія, почему и былъ прекращенъ самимъ Г. послѣ выхода нѣсколькихъ отрывковъ. Въ 1827 г. онъ, какъ знающій иностранные языки, поступилъ на службу въ цензурный комитетъ и правленіе университета. Здѣсь онъ имѣлъ возможностъ ознакомиться ближе съ литературнымъ міромъ. Въ этомъ же году инспекторъ казенно-коштныхъ студентовъ Котельницкій уговорилъ Г. принять должность субъ-инспектора. Эта должность почти не отнимала времени. Но въ университетѣ Г. оставался недолго.
Послѣ эпидеміи 1830—31 г. въ домѣ кн. Гагарина былъ устроенъ на средства частной благотворительности институтъ для сиротъ, родители которыхъ умерли отъ холеры. Князь черезъ «Московскія Вѣдомости» приглашалъ учителей для безплатныхъ занятій съ сиротами. Г. вызвался давать уроки русскаго языка. Съ этого времени и начинается его педагогическая дѣятельность, превратившая математика-натуралиста въ даровитаго словесника. Одновременно съ этимъ Г. занялся частными уроками въ аристократическихъ домахъ и женскихъ пансіонахъ (Жарни, Данквартъ, Севенаръ). Ясно и просто разъясняя непонятное, Г. пріобрѣлъ извѣстность хорошаго учителя, но самъ свой успѣхъ онъ объясняетъ тѣмъ, что былъ дворянинъ н зналъ французскій языкъ, посредствомъ котораго ему приходилось объяснять правила русской грамматики дѣтямъ русскихъ аристократовъ. Что же касается спроса на русскій языкъ, то, по словамъ Г., «онъ проистекалъ не изъ настоятельной въ немъ потребности, еще менѣе изъ любви къ родному слову, какъ бы внезапно восчувствованной. Ни то, ни другое не могло явиться тамъ, гдѣ безъ родного слова обходились очень удобно, гдѣ каждый и каждая гораздо свободнѣе изъяснялись на французскомъ діалектѣ». Причина же была та, что согласно волѣ Государя образованіе должно было вестись «въ духѣ православія, самодержавія и народности». Въ домѣ Гагарина пріютъ пробылъ около двухъ лѣтъ, а затѣмъ былъ переведенъ въ домъ гр. Разумовскаго и въ 1832 г. изъ него образовалось новое учебно-воспитательное заведеніе Александринскій сиротскій институтъ. Г. продолжалъ преподавать и на новомъ мѣстѣ. Кромѣ занятій въ Александринскомъ сиротскомъ институтѣ, Г. занялъ въ 1837 г. должность проподавателя русской словесности въ старшемъ отдѣленіи Александровскаго института, или училища для дѣвицъ дворянскаго сословія, а въ 1839 г. и въ Николаевскомъ институтѣ; съ 1840 г. онъ состоялъ помощникомъ инспектора въ Александровскомъ и Екатерининскомъ институтахъ. Здѣсь Г. впервые сталъ знакомить ученицъ съ современной литературой и вмѣстѣ съ другимъ преподавателемъ П. Кудрявцевымъ, устроилъ особый классъ чтенія, гдѣ ученицы читали произведенія Жуковскаго, Пушкина, Гоголя и Лермонтова. Въ 1850 г. Г. вышелъ въ отставку. — По выходѣ изъ университета, занимаясь педагогическою дѣятельностью, Г. не переставалъ время отъ времени «дѣлать вклады» въ различные журналы. Такъ, въ первомъ году изданія «Московскаго Вѣстника» (1827 г.) напечатана была его статья: «Четыре возраста естественной исторіи»; эта статья, по выраженію студентовъ, была «пропитана павловщиной», т.‑е. духомъ и тономъ лекцій профессора Павлова; она доставила Г.
