Яковлевымъ, и только прибытіе Г. съ компанейцами и приданными къ нему отъ князя Волконскаго драгунами рѣшило ея участь: Сѣчь, расположеніе которой было отлично извѣстно Г., была взята и разорена, а запорожцы — частью взяты въ плѣнъ, частью — казнены съ ужасной свирѣпостью. Петръ Великій придавалъ огромное значеніе этому событію и отпраздновалъ со стрѣльбою уничтоженіе этого «проклятаго мѣста, которое корень злу и надежда непріятелю было», а въ письмѣ къ Апраксину поздравлялъ его съ «выкорененіемъ послѣдняго корня Мазепина». За службы свои Г., по царскому указу, получилъ четыре села въ Чигиринскомъ уѣздѣ: Боровицу, Худяки, Шабельники и Вороновку. 31 августа 1709 г. князь Д. М. Голицынъ выдалъ Г. на эти села указъ, а затѣмъ они утверждены были за Г. универсаломъ гетмана Скоропадскаго, который прибавилъ къ нимъ 15 іюля 1710 г. еще с. Липовое въ Лубенскомъ полку. Однако, по Прутскому договору, весь правый берегъ Днѣпра былъ отданъ Польшѣ, и Г. долженъ былъ отказаться отъ своихъ маетностей, но взамѣнъ ихъ гетманъ далъ ему 24 іюня 1711 г. въ Лубенскомъ же полку мѣстечко Веремѣевку. Вмѣсто уряда Чигиринскаго полковничества, который также упразднился по тому же договору, Г., въ концѣ марта 1714 года, получилъ въ свое вѣдѣніе полкъ Прилуцкій; еще передъ этимъ онъ получилъ (14 марта 1714 г.) новую царскую милость — грамоту на имѣнія. По всей вѣроятности и въ данномъ случаѣ назначеніе Г. состоялось по указанію самого царя, который цѣнилъ въ Г. его преданность себѣ и воинскія его заслуги: ибо для того, чтобы дать бывшему Чигиринскому полковнику этотъ урядъ, былъ возстановленъ для его предмѣстника Ивана Носа урядъ второго генеральнаго судьи, а самъ Г., какъ человѣкъ для прилучанъ чужой, не могъ, конечно, быть ими избранъ полковникомъ. Извѣстіе объ опредѣленіи Г. Прилуцкимъ полковникомъ взволновало всѣхъ полчанъ, такъ какъ во всей Малороссіи Г. былъ извѣстенъ, какъ человѣкъ крутой и самовластный. Поэтому прилучане немедленно же обратились къ гетману и стольнику Протасьеву съ просьбой, чтобы Г., какъ «не ихъ полку родимецъ и никакихъ тамъ грунтовъ не имѣетъ, обидъ и налоговъ имъ, полчанамъ, не чинилъ». Просьба эта признана была гетманомъ уважительной, и онъ вручилъ Г. вмѣстѣ съ полковничьими клейнодами (т.‑е. знаками полковничьей власти) и особые, единственные въ своемъ родѣ и любопытные, «пункты» для руководства въ управленіи полкомъ и, главнымъ образомъ, для ограниченія его произвола. Однако пункты эти, въ виду слабости тогдашней гетманской власти, оказались безсильными сдержать Г., который самовластно, почти безъ участія полковой старшины, правилъ полкомъ и мѣнялъ своихъ помощниковъ безъ вѣдома гетмана и по своему усмотрѣнію. Полчане жаловались на Г. гетману, но послѣдній былъ почти безсиленъ ему противодѣйствовать. За двадцатипятилѣтнее управленіе Прилуцкимъ полкомъ Г. нажилъ большое состояніе: въ ноябрѣ 1716 г. онъ получилъ с. Сокиренцы, въ 1723 г. царскую грамоту на имѣнія; кромѣ того, ему принадлежало нѣсколько селъ, которыми онъ владѣлъ «на урядъ», т.‑е. по чину полковника, или пользуясь своей властью; всего въ его вѣдѣніи было около 800 дворовъ.
Изъ дальнѣйшихъ событій изъ жизни Г. извѣстно слѣдующее. Въ 1722 году онъ ходилъ въ Дербентскій походъ и въ 1732 г. — командовалъ 20.000 казаковъ и 10.000 крестьянъ, высланныхъ на постройку украинской линіи по р. Орели. Затѣмъ въ 1733 году Г. командовалъ въ Польскомъ походѣ при князѣ А. И. Шаховскомъ казацкимъ отрядомъ, который былъ посланъ «для разоренія маетностей партизантовъ или конфедератовъ короля Станѣслава, и имѣли съ ляхами баталію, и побѣдили ихъ»; по свидѣтельству лѣтописца, Г. и въ этомъ походѣ «мужественно показался». Въ 1735 году Г. содержалъ по линіи команду надъ казаками, отправленными туда «для обереженія границъ». Всѣ эти порученія свидѣтельствуютъ о томъ, что Г. продолжалъ сохранять значеніе опытнаго и искуснаго военачальника; значеніе его видно и изъ того, что въ 1728 году онъ былъ выставленъ Малороссійской Коллегіей кандидатомъ въ генеральные обозные.
