Страница:Русский биографический словарь. Том 4 (1914).djvu/118

116

ГАІЙ.

завѣдывавшемъ церковными дѣлами въ Новороссіи и во время второй турецкой войны управлявшемъ духовенствомъ въ занятыхъ русскими войсками Придунайскихъ княжествахъ. 29 мая 1793 г. онъ былъ хиротонисанъ во епископа Моздокскаго, викарія Астраханской епархіи. Цѣлью учрежденія викаріатства было просвѣщеніе христіанствомъ инородцевъ, жившихъ вблизи Кавкавской линіи. О дѣятельности Гаія въ этомъ направленіи «не имѣется никакихъ свѣдѣній». При немъ въ предѣлахъ викаріатства число церквей почти удвоилось. Гаій хлопоталъ объ отводѣ земли для архіерейскаго дома и подъ монастыри мужескій и женскій, которые ему велѣно было устроить. Онъ построилъ въ Моздокѣ домъ и монастыри: Преображенскій мужескій и Успенскій женскій. Преображенскій монастырь былъ, впрочемъ, окруженъ плетнемъ и имѣлъ 4 человѣка братіи. Въ 1799 г. викаріатство было упразднено; уничтожены были и монастыри, какъ «не вполнѣ устроенные и требовавшіе значительной суммы для своего устройства отъ казны». 16 октября 1799 г. Г. былъ переведенъ во вновь учрежденную Саратовскую епархію съ титуломъ «Саратовскаго и Пензенскаго». За неимѣніемъ въ Саратовѣ помѣщенія для архіерея Г. поселился въ Пензѣ, гдѣ было много свободныхъ зданій, оставшихся отъ присутственныхъ мѣстъ упраздненной Павломъ I Пензенской губерніи. Гаій такъ и остался въ Пензѣ и, послѣ учрежденія въ 1801 г. Пензенской губерніи, 4 декабря 1803 г. получилъ титулъ «Пензенскаго и Саратовскаго». Одно время Гаія прочили на проектированную тогда Телаво-Кахетинскую епархію, и съ этой цѣлью онъ въ 1805 г. былъ вызванъ въ С.‑Петербургъ, но это предположеніе почему-то было оставлено. 10 января 1808 года Гаій былъ переведенъ въ Астрахань съ возведеніемъ въ санъ архіепископа. Онъ умеръ 20 февраля 1821 г. и былъ погребенъ въ Астраханскомъ каѳедральномъ соборѣ. У себя на родинѣ Гаій считался энатокомъ русскаго языка, но на самомъ дѣлѣ обученіе въ русской семинаріи принесло ему мало пользы: онъ «плохо владѣлъ русскою рѣчью». На людей, видѣвшихъ его въ первый разъ, онъ производилъ благопріятное впечатлѣніе. «Видна въ немъ политика и свѣдѣніе свѣта, — записалъ про Гаія въ свой дневникъ наблюдательный протоіерей Г. А. Скопинъ, — также довольно и умъ промелькиваетъ; изъ чего заключить должно, что онъ учился довольно». Но, по замѣчанію автора очерка исторіи Пензенской семинаріи Троицкаго, Гаій, плохо говорившій по-русски, «тѣмъ менѣе знакомъ былъ съ русской наукой». Его учено-литературные труды ограничивались составленіемъ грузинской грамматики и переводомъ на осетинскій языкъ «Начальнаго ученія человѣкомъ, хотящимъ учитися книгъ Божественнаго Писанія». Въ Пензѣ Гаію пришлось устраивать семинарію и руководить ею въ первое, самое трудное время ея существованія. Но Гаій вообще нечуждъ былъ восточной лѣни: «мало занимавшійся дѣлами епархіи, онъ еще менѣе оказывалъ вліянія на семинарскія дѣла»; поставивъ во главѣ семинарскаго управленія довѣренныхъ людей, привезенныхъ имъ ивъ Моздока, онъ свалилъ на нихъ всѣ семинарскія дѣла идаже отъважнѣйшихъ распоряженій по семинаріи уклонялся иногда подъ самыми наивными предлогами. По выраженію Троицкаго, Г. являлся въ семинарію лишь «въ качествѣ почетнаго гостя съ пышною торжественностью, которою онъ любилъ обставлять и свое служеніе и свои выѣзды». Величественный и окруженный пышностью Гаій не былъ высокомѣренъ. Привѣтливый и радушный, онъ былъ душою провинціальнаго общества, которое онъ кормилъ и поилъ на славу. Въ торжественныхъ случаяхъ у архіерея шелъ трехдневный пиръ не только для почетныхъ лицъ, но и для всего городского духовенства. Семинарская корпорація запросто угощалась у него и въ праздники и въ будни. При проѣвдѣ черезъ Астрахань изъ Моздока онъ и въ чужой семинаріи послѣ «сказанныхъ ему привѣтствій» тотчасъ расщедрился и «подарилъ на бурсаковъ сто рублей и на учителей сто же рублей». Радушіе его не было напускнымъ; онъ на самомъ дѣлѣ былъ добръ и въ случаѣ нужды оказывалъ подчиненнымъ самую дѣятельную и участливую поддержку. Въ Пензенской семинаріи «царили боль-