кихъ уступокъ. Не смотря на выдающіяся способности, Аввакумъ, при отсутствіи правильнаго научнаго образованія, не могъ пріобрѣсти широкаго кругозора. Онъ былъ только начетчикомъ, и, не зная классическихъ языковъ, сдѣлался отрицателемъ новизны въ богослужебныхъ книгахъ, въ которыхъ по его мнѣнію, всякое измѣненіе — ересь, а всякое выраженіе, употреблявшееся изстари, должно быть свято и оставаться неизмѣннымъ, какъ догматъ. Это убѣжденіе и погубило его. Ревность къ охраненію буквы у Аввакума доходила до крайности даже и въ ошибочныхъ мѣстахъ стараго перевода богослужебнаго текста. Между тѣмъ, обстоятельства поставили Аввакума въ соприкосновеніе съ дѣломъ изданія и исправленія богослужебныхъ книгъ, при чемъ онъ явился мученикомъ раскола по убѣжденію. На 22 году жизни Аввакумъ посвященъ въ діаконы, а 24-хъ лѣтъ рукоположенъ во священники, не ранѣе 1640 г. Въ этомъ санѣ Аввакумъ явился пылкимъ обличителемъ непорядковъ въ своей паствѣ. Обличеніями своими онъ вызвалъ гоненія вліятельныхъ людей. Въ своемъ „Житіи“ — искренней автобіографіи, рисующей Аввакума вполнѣ, со всѣми хорошими и дурными качествами, — онъ разсказываетъ случаи столкновеній и съ начальниками и со случайными посѣтителями его прихода, въ родѣ „поводырей медвѣдей“. Прибывъ въ Москву, Аввакумъ нашелъ въ столицѣ почитателей. Люди вліятельные изъ духовенства, какъ, напримѣръ, царскіе духовники, протопопы Гавріилъ Нероновъ и Стефанъ Вонифатіевъ, познакомившись съ Аввакумомъ, приняли въ немъ участіе. При содѣйствіи ихъ, объ Аввакумѣ узналъ царь Алексѣй Михайловичъ и далъ ему грамоту для возвращенія въ тотъ же приходъ. Грамота, однако, не помогла; ревность пастыря „не по разуму“ возбудила противъ него, въ приходѣ, новую бурю. Спасаясь отъ нея, Аввакумъ вторично поѣхалъ въ Москву, гдѣ его поставили въ протопопы въ городъ Юрьевецъ-Поволжскій, около 1648 или 1649 г. Но въ Юрьевцѣ ревностный и неуклонно строгій обличитель возбудилъ противъ себя какъ прихожанъ, такъ и приходское духовенство, поднявшее на протопопа весь городъ. Въ бытность Аввакума въ патріаршемъ приказѣ, послѣдній окружили толпы народа, ворвались въ него и, вытащивъ Аввакума на улицу, принялись бить чѣмъ попало. Съ большимъ трудомъ удалось воеводѣ спасти его изъ рукъ разъяренной толпы, и перенести протопопа въ домъ его, причемъ для охраны была поставлена стража. Чѣмъ возбуждено это озлобленіе, Аввакумъ въ „Житіи“ не объясняетъ, но затѣмъ онъ въ третій разъ отправился въ Москву, за что упрекали его и покровители, и самъ государь, но послѣ упрековъ все-таки оставили въ столицѣ въ намѣреніи поручить на печатномъ дворѣ правку книгъ“. Аввакумъ поселился у Неронова и сталъ „вѣдать, при отлучкахъ его, церковь“ (Казанскій соборъ въ Китаѣ-городѣ). Казалось, дѣло устроилось наилучшимъ образомъ: все, о чемъ мечталъ любознательный и ревностный Аввакумъ, давалось ему теперь легко. Онъ былъ, въ Москвѣ, у самаго источника образованія, въ почетѣ и довольствѣ и думалъ заняться общеполезнымъ дѣломъ. Къ сожалѣнію, обстоятельства выяснили, что для такой цѣли протопопъ, при всѣхъ своихъ способностяхъ, научно былъ недостаточно подготовленъ.Въ это время старый патріархъ Іосифъ скончался. Правившая при немъ партія думала въ преемники ему избрать духовника государева, Стефана Вонифатьева, а самъ государь уже рѣшилъ поставить патріархомъ митрополита новгородскаго Никона, ѣздившаго въ это время за мощами Филиппа митрополита, въ Соловецкій монастырь. По возвращеніи въ столицу, Никонъ и занялъ престолъ патріаршій въ то время, когда уже противъ него были сторонники Стефана. Вступивъ на патріаршество, Никонъ началъ вводить новое, исправляя старое. Нововведенія эти стали порицаться сторонниками духовника государева. Никонъ, съ своей стороны, высказалъ неодобреніе переводовъ книгъ, исполненныхъ при предшественникѣ. Въ богослужебныхъ книгахъ были найдены погрѣшности и искаженія смысла. Вмѣсто сознанія въ своихъ недосмотрахъ, допущенныхъ по невѣдѣнію греческаго языка, справщики отнесли свою отставку къ безвинному гоненію. Вступившись за нихъ, Аввакумъ не признавалъ и возможности ошибокъ при ревнивомъ охраненіи стараго текста. Онъ думалъ и открыто заявлялъ, что „въ церкви Христосъ царствуетъ и не даетъ ей погрѣшать, не только въ вѣрѣ и догматахъ
