читать себя въ Европѣ. „Вдругъ, — пишетъ очевидецъ эпохи возрожденія Россіи, — мы переброшены въ самую глубину Азіи и должны трепетать передъ восточнымъ владыкой, одѣтымъ однако же въ мундиръ прусскаго покроя, съ претензіями на новѣйшую французскую любезность и рыцарскій духъ среднихъ вѣковъ: Версаль, Іерусалимъ и Берлинъ были его девизомъ, и такимъ образомъ всю строгость военной дисциплины и феодальное самоуправіе умѣлъ онъ соединить въ себѣ съ необузданною властію ханскою и прихотливымъ деспотизмомъ французскаго дореволюціоннаго правительства“. (Записки Вигеля — „Русскій Архивъ“ 1891 года).
Императоръ Павелъ чрезвычайно спѣшилъ своею коронаціею; вѣроятно, онъ вспомнилъ совѣтъ, нѣкогда данный Фридрихомъ Великимъ Петру III-му, не откладывать коронованіе, какъ средство болѣе упрочить себя на престолѣ, но совѣтъ, недостаточно оцѣненный въ то время его другомъ и почитателемъ. Поэтому Павелъ выбралъ для этого торжества самое неблагопріятное время года, весеннюю распутицу, и заранѣе возвѣстилъ о предстоящемъ торжествѣ вѣрнонодданныхъ манифестомъ, послѣдовавшимъ 18-го декабря 1796 года, въ день окончательнаго погребенія Екатерины II и Петра III.
28-го марта 1797 года, въ Вербное воскресенье, послѣдовалъ торжественный въѣздъ Императора Павла въ Москву, по улицамъ, покрытымъ еще снѣгомъ. Морозъ былъ на столько чувствителенъ, что многихъ изъ придворныхъ чиновъ, ѣхавшихъ согласно церемоніалу верхомъ, приходилось снимать съ лошадей совершенно окоченѣвшими. Императоръ ѣхалъ одинъ, а нѣсколько позади его слѣдовали Великіе Князья Александръ и Константинъ. Государь почти постоянно держалъ въ рукѣ шляпу, чтобы привѣтствовать ею толпу, видимо этимъ довольную; но особенное вниманіе обращалъ на себя Цесаревичъ Александръ, котораго красота и привѣтливое лицо всѣхъ плѣнили.
Коронація совершилась 5-го апрѣля въ день Свѣтлаго Воскресенія. По окончаніи священнодѣйствія, Императоръ, стоя, во всеуслышаніе прочиталъ фамильный актъ о престолонаслѣдіи. По прочтеніи акта, Императоръ черезъ царскія врата вошелъ въ алтарь и положилъ его на св. престолъ въ нарочно устроенный серебряный ковчегъ и повелѣлъ хранить его тамъ на всѣ будущія времена.
Торжество коронаціи ознаменовано было щедрою раздачею чиновъ, орденовъ и крестьянъ (болѣе 82.000 душъ). Но вмѣстѣ съ тѣмъ въ тотъ же день появился манифестъ, свидѣтельствующій о заботливонъ отношеніи Императора Павла къ крестьянскому сословію; въ немъ возвѣщалось о трехдневной работѣ крестьянъ въ пользу помѣщика и о непринужденіи крестьянъ къ работѣ въ воскресные дни. Кромѣ того, 5-го апрѣля изданы были еще два важныя узаконенія: учрежденіе объ Императорской фамиліи и установленіе о россійских Императорскихъ орденахъ.
Императоръ Павелъ разстался съ Москвою 3-го мая и предпринялъ поѣздку по Россіи, въ которой участвовали также Цесаревичъ Александръ и Великій Князь Константинъ. На этотъ разъ осчастливлены были царскимъ посѣщеніемъ: Смоленскъ, Могилевъ, Минскъ, Вильно, Грпдпо, Митава, Рига и Нарва. 2-го іюня Павелъ Петровичъ возвратился черезъ Гатчину въ Павловскъ.
Въ слѣдующемъ 1798 году Цесаревич съ братомъ также сопровождали Императора Павла въ новомъ путешествіи по Россіи, предпринятомъ 5-го мая. Сперва остановились въ Москвѣ, гдѣ происходили большіе маневры войскъ, собранныхъ здѣсь подъ начальствомъ фельдмаршала графа И. П. Салтыкова, о которыхъ одинъ изъ участниковъ этихъ военныхъ упражненій отозвался слѣдующимъ образомъ: „Они были скудны въ стратегіи, жалки въ тактикѣ и никуда негодны въ практикѣ".
16-го мая Государь съ Великими Князьями выѣхалъ изъ Москвы и чрезъ Владиміръ, Нижній-Новгородъ прибылъ 24-го мая въ Казань, гдѣ оставался шесть дней. Полковникъ Л. Н. Энгельгардъ, командовавшій Уфимскимъ полкомъ, пишетъ въ своихъ запискахъ по поводу „ревю“, назначеннаго въ Казани: „всѣ шли съ трепетомъ; я болѣе ужасался, чѣмъ идя на штурмъ Праги“. Изъ Казани Императоръ Павелъ возвратился въ Петербургъ кратчайшимъ путемъ, на Ярославль, минуя Москву.
Любопытно прослѣдить теперь, какія мысли возбудило въ Цесаревичѣ Александрѣ Павловичѣ новое царствованіе. Это всего
