Другой выдающійся герой среди этой своеобразной школы раболѣпства и самовластія былъ Алексѣй Андреевичъ Аракчеевъ, сдѣлавшійся, по истинно роковой случайности, еще до воцаренія Павла близкимъ человѣкомъ гуманнаго воспитанника Лагарпа. По отзыву того-же современника, „Аракчеевъ возмужалъ среди людей отверженныхъ, презираемыхъ, покорныхъ, хотя завистливыхъ и недовольныхъ, среди малой гвардіи, которая должна была впослѣдствіи осрамить, измучить и унизить настоящую старую гвардію“.
Но всѣмъ этимъ не ограничилось растлѣвающее вліяніе гатчинской атмосферы. Независимо отъ военной выправки „по нашему, по-гатчински“, какъ выражался въ то время юный Великий Князь, ему приходилось еще слышать при маломъ дворѣ рѣзкое осужденіе правленія Екатерины и нерѣдко также наставленія далеко не гуманнаго свойства. Такъ, напримѣръ, однажды, по поводу кровавыхъ событій французской революціи, Павелъ сказалъ своимъ сыновьямъ: „Вы видите, мои дѣти, что съ людьми слѣдуетъ обращаться, какъ съ собаками“. Подобныя нравоученія, конечно, весьма мало согласовались, или, лучше сказать, совсѣмъ расходились съ наставленіями Екатерины и Лагарпа и невольно водворяли смуту въ неустановившемся еще міросозерцаніи Александра. Стоитъ припомнить слѣдующій разсказъ. Однажды, въ 1792 году, Великій Князь Александръ вступилъ съ нѣкоторыми лицами въ разсужденіе о правахъ человѣка. На сдѣланный ему вопросъ, откуда онъ почерпнулъ эти свѣдѣнія, Александръ признался, что Императрица („sa bonne maman“, какъ онъ ее называлъ) прочла съ нимъ французскую конституцію, разъяснивъ ему всѣ статьи ея, равно какъ и причины французской революціи.
Разсмотримъ теперь, къ какимъ политическимъ взглядамъ и убѣжденіямъ привели Великаго Князя Александра воспитаніе и ненормальная семейная обстановка. Отвѣтъ на этотъ вопросъ могутъ дать нѣсколько свидѣтельствъ несомнѣнной исторической достовѣрности, ясность и опредѣленность которыхъ не оставляетъ желать ничего лучшаго.
Обратимся къ главнѣйшему изъ нихъ, рисующему безъ всякой утайки, самыми яркими красками міровоззрѣніе и нравственное душевное настроеніе внука Екатерины. Это письмо Великаго Князя Александра къ другу своему, Виктору Павловичу Кочубею, отъ 10-го мая 1796 года. При чтеніи этого любопытнаго письма прежде всего поражаетъ отрицательное почти враждебное отношеніе Александра къ правительственной системѣ своей державной бабки, съ которою онъ въ сущности былъ еще весьма мало знакомъ, не будучи къ тому же еще способенъ, по молодости лѣтъ и по своей неопытности, должнымъ образомъ оцѣнить необыкновенный геній этой государыни. „Въ нашихъ дѣлахъ“, — пишетъ Великій Князь, — „господствуетъ неимовѣрный безпорядокъ; грабежъ со всѣхъ сторонъ; всѣ части управляются дурно; порядокъ, кажется, изгнанъ отовсюду, и Имперія, не смотря на то, стремится лишь къ расширенію своихъ предѣловъ. При такомъ ходѣ вещей возможно-ли одному человѣку управлять государствомъ, а тѣмъ болѣе исправлять укоренившіяся въ немъ злоупотребленія, это выше силъ нетолько человѣка, одареннаго, подобно мнѣ, обыкновенными способностями, но даже и генія“. Впослѣдствіи Александръ отнесся съ большею справедливостью къ памяти Екатерины II. Онъ сказалъ: „Catherine était pleine de prudence et d'esprit. C'était une grande femme dont la mémoire vit à jamais dans l'listoire de Russie“. Но зато Александръ усмотрѣлъ въ Екатеринѣ новые недостатки: „Quant au développement moral elle était au même point que son siècle... Nous étions philosophes et la divine essence du christianisme se dérobait à nos regards“.
Не менѣе рѣзки и безпощадны отзывы Александра относительно государственныхъ и придворныхъ дѣятелей того времени. Вотъ въ какихъ выраженіяхъ онъ характеризуетъ дворъ и ближайшихъ сотрудниковъ своей бабки: „Придворная жизнь не для меня создана. Каждый день страдаю, когда долженъ являться на придворную сцену, и кровь портится во мнѣ при видѣ низостей, совершаемыхъ другими на каждомъ шагу для полученія внѣшнихъ отличій, не стоющихъ въ моихъ глазахъ мѣднаго гроша. Я чувствую себя несчастнымъ въ обществѣ такихъ людей, которыхъ не желалъ бы имѣть у себя и лакеями, а между тѣмъ они занимаютъ здѣсь высшія мѣста“. Вся эта безотрадная, по
