достававшую ему жизненную и политическую опытность, онъ отказался отъ многихъ либеральныхъ увлеченій и теоретическихъ умозаключеній. Въ 1802 году онъ началъ даже усматривать величайшее благо въ разумномъ самодержавіи, и въ этомъ новомъ духѣ преподавалъ Александру наставленія.
Современники встрѣтили выборъ главнаго наставника Александра не вполнѣ сочувственно. Однажды юный Великій Князь, бросаясь на шею къ Лагарпу, былъ осыпанъ пудрой съ его парика — и когда Лагарпъ сказалъ: „посмотрите, любезный князь, на что вы похожи“, Александръ отвѣчалъ: „все равно; никто меня не осудитъ за то, что займу отъ васъ“. Какъ разъ въ этомъ и ошибся Александръ. Вигель, относящійся въ своихъ воспоминаніяхъ вообще враждебно къ преобразовательной дѣятельности Александра, разразился въ нихъ слѣдующей филиппикой противъ Лагарпа, которая заслуживаетъ вниманія какъ отголосокъ мнѣнія всѣхъ тогдашнихъ приверженцевъ старыхъ порядковъ: „Воспитаніе Александра, — пишетъ Вигель, — было одною изъ великихъ ошибокъ Екатерины; образованіе его ума поручила она женевцу Лагарпу, который, оставляя Россію, столь же мало зналъ ее, какъ въ день своего прибытія и который карманную республику свою поставилъ образцомъ будущему самодержцу величайшей Имперіи въ мірѣ. Идеями, которыя едва могутъ развиться и созрѣть въ головѣ двадцатилѣтняго юноши, начинили мозгъ ребенка. Но не разжевавши ихъ, можно сказать, не переваривши ихъ, призвалъ онъ ихъ себѣ на память въ тотъ день, въ который началъ царствовать“.
Нѣтъ сомнѣнія, что другой современникъ Крыловъ въ баснѣ: „Воспитаніе льва“ также намекаетъ на неправильное воспитаніе Александра. Орелъ, воспитывая львенка, научаетъ его, къ ужасу звѣринаго свѣта, вить гнѣзда; въ заключеніе разсказа баснописецъ приводитъ нравоученіе, что важнѣйшая наука для царей знать свойство своего народа и выгоды земли своей.
А. С. Стурдза, консервативный образъ мыслей котораго достаточно извѣстенъ, высказывается болѣе снисходительно относительно Лагарпа, величая его Аристотелемъ новѣйшаго Александра; онъ признаетъ за нимъ заслугу въ томъ. что онъ внушилъ и глубоко внѣдрилъ въ сердце своего воспитанника религіозное уваженіе къ человѣческому достоинству — качество, драгоцѣнное для Монарха вообще — и незамѣнимое для самодержца. („Ce qu'il sut lui inspirer et graver profondément dans son coeur, ce fut un respect religieux pour la dignité de l'homme, qualité precieuse dans un souverain, inappréciable dans un autocrate“).
Коснувшись вкратцѣ воспитательной роли Лагарпа, необходимо сказать нѣсколько словъ и о прочихъ наставникахъ Александра.
Законоучителемъ и духовникомъ, или какъ значится въ придворныхъ календаряхъ того времени: наставникомъ въ христіанскомъ законѣ, Императрица избрала протоіерея Андрея Аөанасьевича Самборскаго. Онъ занималъ эту должность съ 1784 года до обрученія Великаго Князя въ 1793 году. Прекрасный выборъ Екатерины не разъ подвергался осужденію. Донынѣ историки осуждаютъ Самборскаго въ томъ, что онъ нс умѣлъ сообщить своему царственному ученику истиннаго пониманія духа православной церкви; на него смотрѣли, какъ на человѣка свѣтскаго, лишеннаго глубокаго религіознаго чувства. Обвиненія эти не могутъ быть признаны справедливыми. Неблагопріятные отзывы о Самборскомъ отчасти вызваны были, вѣроятно, отзывами Императора Александра, замѣтившаго впослѣдствіи относительно своихъ юношескихъ религіозныхъ чувствъ слѣдующее: „Я былъ, какъ и всѣ мои современники, не набоженъ“. Но этотъ взглядъ навѣянъ позднѣйшими религіозными увлеченіями Императора Александра, и еще вопросъ была-ли эта вновь обрѣтенная набожность полезнѣе государству душевнаго настроенія юношескихъ годовъ Великаго Князя. Наставленія Самборскаго преисполнены были, напротивъ того, истинно христіанскимъ духомъ; объ этомъ свидѣтельствуетъ вся переписка Самборскаго, и нелицепріятный судъ исторіи долженъ признать, что законоучитель, избранный Великою Екатериною, который училъ Великаго Князя: „находить во всякомъ человѣческомъ состояніи — своего ближняго, и тогда никого не обидите, и тогда исполнится законъ Божій“, — внѣ всякаго сомнѣнія, стоялъ вполнѣ на высотѣ своего
