Страница:Русский биографический словарь. Том 1 (1896).djvu/145

Эта страница не была вычитана


142
АЛЕКСАНДРЪ I.


мыти, унесли въ другую комнату, гдѣ и положили на большую подушку. Его обвернули очень легко, и я не допустила чтобы его спеленали иначе, какъ посылаемая при семъ кукла. Когда это было сдѣлано, то господина Александра положили въ ту корзину гдѣ кукла, чтобы женщина, при немъ находившаяся, не имѣла никакого искушенія его укачивать: эту корзину поставили за ширмами на канапе. Убранный такимъ образомъ господинъ Александръ былъ переданъ генеральшѣ Бенкендорфъ; въ кормилицы ему была назначена жена молодца садовника изъ Царскаго Села, и послѣ крещенія своего онъ былъ перенесенъ на половину его матери, въ назначенную для него комнату. Это — обширная комната, посреди которой расположенъ на четырехъ столбахъ и прикрѣпленъ къ потолку балдахинъ, и занавѣсы, подъ которыми поставлена кровать господина Александра, окружены балюстрадой, вышиною по локоть; постель кормилицы за спинкой балдахина. Комната обширна, для того, чтобы воздухъ въ ней былъ лучше; балдахинъ посреди комнаты, противъ оконъ, для того, чтобы воздухъ могъ обращаться свободнѣе вокругъ балдахина и занавѣсокъ. Балюстрада препятствуетъ приближаться къ постели ребенка многимъ особамъ за разъ; скопленіе народа въ комнатѣ избѣгается и не зажигается болѣе двухъ свѣчей, чтобы воздухъ вокругъ него не былъ слишкомъ душнымъ; маленькая кровать господина Александра, такъ какъ онъ не знаетъ ни люльки, ни укачиванія, — желѣзная безъ полога; онъ спитъ на кожаномъ матрасѣ, покрытомъ простынею, у него есть подушечка и легкое англійское одѣяло; всякія оглушительныя заигрыванія съ нимъ избѣгаются, но въ комнатѣ всегда говорятъ громко, даже во время его сна. Тщательно слѣдятъ, чтобы термометръ въ его комнатѣ не подымался никогда свыше 14 или 15 градусовъ тепла. Каждый день, когда выметаютъ въ его комнатѣ, ребенка выносятъ въ другую комнату, а въ спальнѣ его открываютъ окна для возобновленія воздуха; когда комната согрѣется, господина Александра снова приносятъ въ его комнату. Съ самаго рожденія его пріучили къ ежедневному обмыванію въ ваннѣ, если онъ здоровъ... Какъ скоро только весною воздухъ сдѣлался сноснымъ, то сняли чепчикъ съ головы господина Александра и вынесли его на воздухъ; мало-по-малу пріучили его сидѣть на травѣ и на пескѣ безразлично, и даже спать тутъ нѣсколько часовъ въ хорошую погоду, въ тѣни, защищенный отъ солнца. Тогда кладутъ его на подушку, и онъ отлично отдыхаетъ такимъ образомъ. Онъ не знаетъ и не терпитъ на ножкахъ чулокъ и на него не надѣваютъ ничего такого, что могло бы малѣйше стѣснять его въ какой-нибудь части тѣла. Когда ему минуло четыре мѣсяца, то чтобы его поменьше носили на рукахъ, я дала ему коверъ... который разстилается въ его комнатѣ... здѣсь-то онъ барахтается, такъ что весело смотрѣть. Любимое платьице его, это — очень коротенькая рубашечка и маленькій вязанный очень широкій жилетикъ; когда его выносятъ гулять, то сверхъ этого надѣваютъ на него легкое полотняное или тафтяное платьице. Онъ не знаетъ простуды“.

Въ заключеніе Екатерина говоритъ, что Александръ полонъ, великъ, здоровъ и очень веселъ, и не кричитъ почти никогда (il est gros, grand, bien portant et fort gai, et ne criant presque jamais).

Изъ этихъ строкъ очевидно, съ какою любовью и заботливостью съ самаго рожденія своего старшаго внука, Екатерина входила во всѣ подробности физическаго воспитанія Александра, направляя его самымъ раціональнымъ образомъ.

Не долго Александръ Павловичъ оставался одинокимъ безъ товарища. Екатерина съ нетерпѣніемъ поджидала появленія втораго внука; „мнѣ все равно, — говорила она, — будутъ-ли у Александра сестры, но ему нуженъ младшій братъ“. Желанія Императрицы вскорѣ осуществились: 27-го апрѣля 1779 года у Маріи Ѳеодоровны родился второй сынъ. „Этотъ чудакъ, — писала Екатерина Гримму, — заставлялъ ожидать себя съ половины марта и, двинувшись наконецъ въ путь, упалъ на насъ какъ градъ въ полтора часа... но этотъ слабѣе брата и при малѣйшемъ холодѣ прячетъ носъ въ пеленки“. Въ это время Екатерина задумала уже знаменитый греческій проектъ и потому при крещеніи дано ему имя Константинъ. „У меня спросили, — писала по этому поводу Екатерина, – кому быть воспріемникомъ. Всего бы лучше любезнѣйшему другу моему Абдулъ-Гамиду, — отвѣчала я; но такъ какъ турку