ное извѣстіе о томъ, вполнѣ назидательное! «Уже два года прошло, какъ Михаилъ отправилъ въ Царьградъ пословъ съ милостынею къ соборной церкви св. Софіи и къ патріарху, по своему обычаю. Императоръ и патріархъ приняли и отпустили тверскихъ пословъ съ большою честію; патріархъ отправилъ къ Михаилу своего посла съ иконою страшнаго суда, съ мощами святыхъ, съ честнымъ мѵромъ. Когда великій князь узналъ, что послы приближаются къ Твери: то велѣлъ имъ войти въ городъ къ вечеру. Ему пришла мысль — встрѣтивъ икону святаго мѣста и принявъ благословеніе патріарха, не возвращаться болѣе домой. На другой день утромъ, когда сыновья, другіе князья, бояре и разные люди ждали его съ дѣлами по обычаю управленія, Михаилъ не велѣлъ уже никому входить къ себѣ, а позвалъ одного епископа Арсенія и объявилъ ему о намѣренія своемъ постричься. Благочестивый епископъ одобрилъ и укрѣпилъ въ князѣ доброе желаніе его — посвятить послѣдніе дни очищенію совѣсти и молитвѣ. Князь просилъ не говорить о томъ никому. Не смотря на то, уже по всему городу разнесся слухъ, что Михаилъ хочетъ оставить княженіе и постричься въ монахи. Народъ изумился, иные не вѣрили, но всѣ собирались къ дому князя; бояре и отроки его, склоняясь другъ къ другу, проливали слезы, плакала княгиня, плакали молодые князья, но въ присутствіи Михаила никто не смѣлъ сказать слова, потому что всѣ боялись его, — былъ онъ человѣкъ строгій и сердце у него точно львиное. Между тѣмъ послы Царяграда вошли въ городъ, неся священные подарки. Епископъ , все духовенство и множество народа вышли къ нимъ на встрѣчу, со свѣчами и кадилами; вышелъ и самъ
287
МАРТЪ
